Он швырнул записку на пол к самой двери и, не говоря ни слова Маре, вернулся к чтению документов, лежавших на столе. Солнце ее закатилось. Мара пробормотала извинения и поспешила в свой кабинет. Она спускалась вниз, мимо ярко освещенных этажей, где старшие партнеры подсчитывали свои часы в просторных кабинетах, а дальше шли этажи потемнее и погрязнее, тут, за столами, стоявшими чуть ли не вплотную, трудились рядовые сотрудники. Мара торжествовала от благоприятной оценки Харлана и произнесенной во всеуслышание похвалы «клиента». А еще ее радовала мысль о предстоящей встрече с Майклом тем же вечером, хотя она немного нервничала после столь долгой разлуки. Она не знала, сохранятся ли между ними прежние отношения — все-таки прошло несколько недель.
Мара зря волновалась. Войдя в квартиру Майкла, она увидела его восторг, который сиял в пламени свечей, зажженных повсюду, расцветал в букетах ее любимых светлых роз, переполнявших хрустальные вазы, и клубился паром на кухне, где Майкл колдовал над омарами. Он поцеловал ее и вручил бокал белого вина. Они выпили за ее успех и за их воссоединение. На какую-то минуту Мара испытала абсолютный покой.
В последний день подачи всех документов по делу отец Мары неожиданно известил ее о своем визите, событии, которое неизменно вызывало в ней радостное волнение с примесью тревоги. Девушка жалела, что нельзя пригласить к обеду Майкла, она давно с нетерпением ожидала дня, когда сможет представить друг другу этих двух мужчин. Но они с Майклом хотели с самого начала произвести на отца хорошее впечатление, на что вряд ли приходилось рассчитывать теперь, когда им приходилось встречаться тайно, с риском для ее карьеры. Так что знакомство пришлось отложить до успешного окончания дела. Может быть, они даже соберутся вместе отпраздновать ее перевод в партнеры, робко мечтала она.
Поэтому, когда такси подъехало к отелю «Четыре сезона» на 57-й улице, Мара вышла из него одна. В то же мгновение к ней подскочил служащий отеля и провел ее внутрь. Этот прославленный отель с огромной гранитной колоннадой и по-королевски величественной лестницей был крупномасштабной современной версией ее любимого уголка отдохновения — храма из Дендура при музее искусств Метрополитен. Кроме того, здесь всегда останавливался отец, когда приезжал по делам в Нью-Йорк, и Мара точно знала, где он будет сидеть и читать газету, поджидая ее.
Слегка обняв дочь, он сказал, что времени у него хватит только проглотить по одному коктейлю, а потом его ждет деловой обед. Что ж, справедливости ради следует отметить, что времени у него хватило на две порции неразбавленного виски. Из знаменитого бара рядом с вестибюлем змеилась длинная очередь, но Мару и ее отца сразу провели к лучшему столику в центре. Отец грузно уселся в фирменное бархатное кресло красно-коричневого цвета и отмахнулся от нескольких политиканов-подхалимов, болтавшихся поблизости. Если бы не его ирландская внешность — багровые щеки, светлая кожа, рыжая шевелюра с проседью, — сторонний наблюдатель мог бы по ошибке принять его за дона. Мара с изумлением отметила про себя, что он очень напоминает Харлана.