Она проснулась поздно: уже горела лампа. У ее постели сидела синьора Марчетти. Линнет старалась вспомнить, как она попала сюда. Экономка улыбнулась, поднялась, слегка дотронулась рукой до ее лба, потом подошла к двери.
— Синьор Макс, — тихо позвала она. Линнет застонала; она вспомнила, как еще раз доказала свою глупость, упав в обморок ему на руки. Так и должно было все случиться, там больше никого не было, кто мог бы поддержать ее. И вот теперь он здесь — стоит в дверном проеме и смотрит на нее. Она беспомощно лежала на подушках и ненавидела его за то, что он видит ее в таком состоянии.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, приближаясь к кровати. — Доктор считает, что это был солнечный удар, и советует отдохнуть, ничего не есть сегодня, но пить побольше.
Он наполнил стакан свежим лимонным соком из кувшина, который стоял на прикроватном столике, и присел на край кровати, подавая стакан Линнет. Она ощущала тепло его бедра рядом со своей ногой сквозь тонкое летнее покрывало. Она чувствовала себя неловко, потому что ее хлопковая ночная рубашка оставляла мало места для воображения. В этот момент это не вызывало у нее никаких сексуальных эмоций, она лишь уныло думала — должно быть, я выгляжу столь же соблазнительно, как примятый салат-латук.
— Со мной этого прежде никогда не случалось. Я имею в виду обмороки, извинилась она.
— Всегда что-то случается впервые, — заключил он. — Странно, но я как раз думал, что настало время перебираться на летнее местожительство. Жара в этом году наступила раньше и невыносимее, чем обычно.
Поймав ее удивленный вопросительный взгляд, он объяснил:
— За городом, в Венето, у меня есть дом. Это по ту сторону лагуны. В Венеции летом очень жарко. Здесь слишком много народа и мало зелени. А там, на побережье, у нас громадные сады. Я думаю, что вам понравится. — Он улыбнулся. — Но вы не думайте, что вас совсем лишат Венеции. Через лагуну регулярно ходят лодки.
Она с трудом могла вынести его заботливость, принимая во внимание свою вину и глупость.
— Макс, я хочу вам что-то сказать, — внезапно охрипшим голосом начала она.
— Завтра, — твердо прервал он ее. — А сегодня — спать. Спокойной ночи, Линнет.
С этими словами он покинул ее, а Линнет лежала на подушках и не могла сдержать дрожь обиды. Завтра! Она хотела ему сказать, что в одном вопросе была несправедлива к нему. Он должен был все знать, если он разговаривал с Диной. Но он не дал ей сказать ни слова. Завтра будет не легче. Ее мучило подозрение, что несмотря на всю свою доброту, он наказывает ее, заставляя ждать, держа в неизвестности. В последние мгновения перед тем, как ее окончательно сморил сон, в ее мозгу все время вертелась поговорка о леопардах и пятнах. Это было предупреждением, которое стоило принять во внимание.