Агриппина встретила их в своей гостиной, сидя в кресле у окна. Улыбнулась Сенеке и совсем не заметила Никия. Когда Сенека стал представлять молодого человека, она прервала его, проговорив холодно:
— Знаю, Нерон говорил мне о нем.
Никий впервые видел Агриппину так близко, и она показалась ему очень красивой. Трудно было представить, что у этой молодой, элегантно одетой женщины такой взрослый сын. Сам Нерон представился сейчас Никию едва ли не ровесником собственной матери.
— Ты пришел попрощаться со мной, Анней? — спросила Агриппина, взглянув на сенатора и тут же опустив глаза.
— Нет,— отвечал Сенека с вымученной улыбкой,— скорее пожелать тебе счастливого пути.
— Не вижу разницы между прощанием и... этим,— холодно заметила она.
— Различие в том, дорогая Агриппина,— произнес он как можно мягче,— что мы расстаемся только на время. Если ты позволишь, я приеду навестить тебя в Байи.
— Навестить? — фыркнула она и насмешливо посмотрела на сенатора.— Ты можешь сопровождать меня сейчас же. Или об этом нужно просить моего дорогого сына? Да или нет?
— Нет, Агриппина, я думаю, что никакого особого разрешения не нужно, просто...
— Что? Что просто? — резко спросила она.
— Просто мне нужно быть с Нероном в сенате,— с сожалением разводя руками, ответил он.— Нужно как следует приготовить его речь, в этот раз его выступление будет иметь особенно важное значение.
— Важное значение! — усмехнулась она.— Для кого важное: для тебя, для меня или для него?
— Для Рима,— сдержанно произнес Сенека.
— Да, да,— быстро проговорила она и только теперь указала ему на кресло. Никия она по-прежнему словно не замечала.
Сенатор, удобно устроившись в кресле, с вялой улыбкой смотрел в напряженное лицо Агриппины. Некоторое время они молчали. Никий, стоя у кресла Сенеки, с интересом разглядывал богатое убранство комнаты. Он не чувствовал обиды от того, что Агриппина так демонстративно его не замечала,— в конце концов, она мать императора и имеет право кого-то любить, а кого-то не замечать. Была некоторая неловкость, но вполне переносимая.
— Скажи мне, Анней,— прервала наконец молчание Агриппина,— что ты думаешь об этой Поппее? Я ее совершенно не помню. Она что, так уж красива?
— Ты же знаешь, Агриппина,— с улыбкой старого придворного ответил сенатор,— с твоей красотой ничья сравниться не может.
Агриппина недовольно поморщилась.
— Я спрашиваю тебя не для того, чтобы ты расточал мне комплименты. Согласись, в моем положении это выглядит насмешкой.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Не притворяйся, Анней,— раздраженно заметила она,— все ты прекрасно понимаешь. Если ты боишься говорить о Поппее в присутствии этого молодого человека, то так и скажи.