-Сказано же, домой возвращайся.
Бэр снова заворчал, втолковывая в его голову, что вовсе не собирается следовать его совету, и пристроился слева. Плелся рядом и не переставая бормотал.
-Угомонись. Все равно угощать не чем. Ростом вымахал, а скулишь, как щеня неразумное.
Издалека посмотреть, городище вроде не тронутое стоит. Даже створы ворот не сбиты. Только распахнуты настежь. Верхом выбрались и подпоры сбили. По - за створами валяются. Но в городище лучше не входить. Лето. Дух стоит от мертвых тел такой, что впору нос заткнуть.
Сгинул бэрий род. Раз поднялись, а больше не подняться. В скольких набегах устояли, в скольких разбоях выстояли. А ныне в один день, или ночь, побили. Закидали копьями и стрелами, посекли мечами. А тех, кто от мечей сберегся, в полон свели. И трудно сказать теперь, кому больше повезло. Тем ли, кто сейчас внутри тына мертвым лежит, уставив невидящие глаза в небо. Тем ли, кого сейчас, привязав по десятку к жердине, ведут сейчас голым полем в неволю.
Бэр перед мордой лапами машет, от жирных, сизых мух отмахивается, которые тучами висят в воздухе, отбивается. И всем своим видом показывает, что за ворота он ни ногой.
«А вокруг их жилья ни запаха, ни мух. – Отстраненно подумал он. – А пролежал столько же».
Но на удивление времени не было. Надо было кострище складывать. Дрова искать не надо. Подле каждого жилища поленницы после зимы остались. Но оглянулся по сторонам, глядя на мертвые тела и, обреченно вздохнув, помрачнел. Не выйдет по-людски родичей погребальным костром почтить. Слишком много мертвых тел, а он один. За день не управиться. Забежал в ближайшее жилье. И здесь трупы. Кололи копьями, секли мечами, дорезали ножами. Как скотину, по горлу.
Нет, не нужен им был полон. Не за ним они шли в набег. Не для того задумывался. Другое за этим набегом видится. Остатки родов, что по лесному порубежью остались, сбивают. Тесно пришлецам стало.
Переносил мертвецов в крайне жилье и укладывал рядами вдоль стен. Забыв об усталости, не помня времени. И о том, что давно во рту маковой росинки не было. А ту краю, что дедко ему в дорогу сунул, бэру сунул в рот. Но и об этом не вспоминал. Закончив в одном жилище, перешел в другое. Затем в третье…
Бэр сначала терпеливо сидел у дверей жилища и заглядывал в прохладную полутьму, внимательно следя за происходящим и раздраженно отмахивался от надоедливых мух. Затем вслед за ним, не забывая ворчать, перешел с явной неохотой к другому. Пошел и к третьему, не забыв пробормотать, что пора бы уж и заканчивать.