Такой стране, как Россия, маркиз де Сад просто необходим. Его можно было бы прописать как микстуру. Кому-то от этой микстуры станет совсем дурно. Что ж, будем скорбеть, сожалеть, соболезновать, если найдется время. Кто-то вообще ничего не поймет. Это в порядке вещей. Но людям с задатками свободных идей несколько полегчает.
Сад никого не хотел ни лечить, ни учить. Он стал самораскрытием страсти, не знающей своей логики, но творящей ее с неизменным постоянством. Сад — не доктор и не пациент. Он писатель, то есть вольнослушатель некоторых словесных истин. От многих других его отличала настойчивость. Он мог остановиться на уровне гедонизма, но был, очевидно, увлекающейся натурой и улетел в запретные сферы, недопустимые в культуре жизнеустройства. Однако если культура не вмещает в себя Сада, она превращается в заговор с целью скрыть человека от человека.
В России творчество Сада до недавнего времени было табу в чистом виде. Существовала лишь легенда о Саде как о некоем эталоне насилия. Давно настало время «откупорить» легенду.
Маркиз де Сад не напрашивался в герои. Напротив, в своем завещании он «льстил себя надеждой», анти геростратовой, если можно так выразиться, что память о нем не сохранится в умах людей. Напрасная надежда! Его имя стало нарицательным еще в наполеоновскую эпоху. Характер же его славы оказался таков, что сын маркиза поспешил после смерти отца поскорее сжечь большое количество его неопубликованных рукописей, «противных закону и морали». Однако после целого века анафем и проклятий, обрушившихся на голову маркиза (что, кстати сказать, не помешало таким писателям, как Бодлер, Флобер, Мопассан, высоко оценить литературный талант Сада), начался период переоценки (он совпал с периодом всеобщей «переоценки ценностей» и распространением ницшеанских идей в Европе), который подготовил Г.Аполлинер, издавший в 1908 году книгу избранных отрывков из произведений Сада и предпославший ей предисловие, в нем он, в частности, писал:
«Кажется, настал час, когда эти мысли, которые созрели в густой атмосфере библиотечной преисподней, и этот человек, который, по всей видимости, ни в грош не ставился в течение всего XIX века, будут доминировать в веке XX».[98]
Пророчество Аполлинера сбылось.
2. От философии наслаждения к философии насилия
Был ли сам Сад садистом? Он решительно отрицал, что наделен страстью к насилию. Однако не делал тайны из того, что ему близка философия наслаждения.
В письме доверенному лакею из Венсенского тюремного замка Сад писал с самой полной откровенностью о том, что ежели творец природы создал виноградную лозу и половые органы, «то будьте премного уверены в том, что он это сделал для нашего наслаждения».