Роз с тревогой проводила его взглядом.
– Он кажется надежным человеком. Но, похоже, болен. Что с ним может…
– А если он надеется таким образом повлиять на нас? – предположил Ник.
– Не думаю. Если и так, не вижу тут ничего постыдного.
Оба помолчали. За их спинами оркестр заиграл зажигательную латиноамериканскую мелодию.
Ник приподнялся, потом хотел было сесть снова, но подумал, что это выглядело бы грубо. К тому же сидящая перед ним женщина невероятно хороша собой. А эти обнаженные плечи…
– Вы сейчас не похожи на сельского ветеринара, – его слова прозвучали почти упреком.
– Я всегда такая, – улыбнулась она.
Любая бы так сказала, выгляди она столь же красивой. Даже если бы целый день перед тем прихорашивалась. Возможно, его мысли были написаны у него на лице, потому что ее улыбка сменилась гневом.
– Перестаньте так смотреть. Я имею право носить все, что хочу.
– Конечно.
– Мой муж купил мне это платье в медовый месяц, – все еще зло сказала она, и он замер.
– Следовательно, это некий символ.
– Может, и так.
– Говорящий о вашей доступности?
Ее глаза неожиданно стали похожи на кусочки льда.
– Не думаю, что смогу выйти за вас замуж. Вы чрезвычайно грубы. Если вы надеваете красивый костюм, это тоже символ доступности?
– Нет, – в ужасе попятился он. Земля у него под ногами пошатнулась. Как он мог задать ей подобный вопрос? Помимо его оскорбительности, такой вопрос еще и ранил ее. Он понял это по тому, как она отпрянула от него. – Роз, простите меня. Сам не пойму, почему я так сказал. Черт, заключим мы брак или нет, в какой-то момент мы перешли границу, за которой я утратил понятие о любых правилах. Знаю, это не оправдание. Но, пожалуйста, простите.
Ее лицо смягчилось – слегка.
– Действительно, предприятие выглядит безумным, – признала она и оглядела свое платье. – Возможно, это впрямь некий символ. Потому вы так разозлили меня. Знаете, последние пять лет это платье не доставали из шкафа. Такое ощущение, что я тоже… хранилась под замком. Сегодня я надела его в знак того, что… нет, не того, что я доступна, а того, что свободна. Да, пожалуй, так. – Она помотала головой. – Хотя последнее, чего мне хочется, – опять связывать себя с кем-то. Семьей я сыта по горло. Я свободна.
– Борьба за трон Альп-де-Монтезье – сомнительный путь к свободе, – осторожно заметил он.
– Все зависит от того, в какой тюрьме вы были раньше, – ответила она. – Вы хотите пригласить меня танцевать?
– Я… Какого черта?
– Да.
– Отлично. – Поднявшись, она взяла его за руку. Его вроде бы простили. – Надо немного покрутиться – выветрить запах нафталина из этого платья.