— Ну, что, жалко тебе, что ли, для хорошего человека доброе дело сделать, — подхожу к упрямцу почти вплотную и заученным движением раскрываю идентификационный амулет.
Маг оказался молодцом, только на краткий миг выпал из реальности, увидев золотую каплю глаза с агатовым зрачком, знак старшего королевского ока и сразу сменил тон.
— Да не жалко, просто с энергией туговато. Но раз для хороших людей…
— Сколько? — жадно заглядывая мне в глаза, шепнул торговец, не понявший смысл нашего объяснения, и решивший, что я сунул магу взятку.
— У тебя столько нет. Давай лошадок. — в один миг разрушил я мечту останца о выгодном знакомстве с магами.
— Это ты хорошо сообразил, насчет лошадей, — нагружая нашу поклажу на одну из освободившихся от товара животин, весело сообщил Рудо, когда торговец вместе с товарами растворился в сером тумане.
— Жаль только, что седло всего одно. Ну ничего, по пути приобретем у кого-нибудь, — посетовал я.
— А зачем? — непонимающе смотрят на меня желтые глаза спутника. — я всю жизнь без седел ездил, чего лошадей мучить и самому мучиться?
Он и вправду устроился очень просто, свернул свое одеяло, положил на спину лошади и припечатал его своей худой задницей.
Лошадь восприняла это вполне адекватно, во всяком случае, до первого привала мы доехали без всяких осложнений, несмотря на то, что дорога, шедшая по дну ложбины, переходящей в неглубокое ущелье, была не совсем благоустроена. Вернее, вовсе не благоустроена.
— А почему ты выбрал именно меня? — разогревая над костром жареную курицу, словно невзначай внезапно спросил язва, но я почувствовал, что ему почему-то очень важен мой ответ.
— Ну, Кадина я взять не мог, хотя маги его подлечили, но все же лучше пока князю особенно не перенапрягаться. Дирам, конечно, подошел бы, но он слишком крупный и заметный. И нет в нем того дара перевоплощения, что есть в тебе. Да и соображаешь ты быстрее.
— А то, что я сирота безродный… имело значение?
— Что ты хочешь этим сказать? — сначала не понял я, но, взглянув в подозрительно сузившиеся глаза, сообразил — У меня тоже нет родных, вернее, не было раньше. Мои мать с отцом погибли, когда я был совсем мальчишкой, пятнадцати лет. Но если ты не хотел идти, почему не сказал еще там? Я бы взял кого-нибудь другого. Впрочем, ты еще можешь вернуться.
— Я не хочу возвращаться. Просто… князь всегда посылал меня… когда была опасность… говорил… ты же понимаешь, у него дети… или, мать старенькая… А как ты стал оком? — резко сменил тему спутник.
— Когда родителей не стало, попечители отдали меня в помощники к столяру. Но мне показалось очень скучно делать столы и стулья, я просто возненавидел всякие доски. В восемнадцать лет пришел в королевскую комиссию и сообщил, что хочу стать оком. Меня определили в ученики к Клариссе. Вместе со мной у нее было девять учеников. А оком стал я один. После обучения я много раз уходил вот так, как сейчас, в неизвестность, ты думаешь, Кларе было меня не жаль, раз я сирота?