Стринги? Нафиг стринги, а вот где парень с валенками???
— Не спи, не спи! Не спи, Рита! Как зовут сына? Как зовут сына?
Парни вопросительно на меня смотрят.
— Помогать будете?
— Уже помогаем.
— Тогда тоже раздевайтесь. До трусов.
(С удовольствием отмечаю, что Надежда, раздевая вместе с одним из курсантов малыша, все время его тормошит, разговаривает с ним и голос у нее приятный и звучит убедительно. А умные люди мне не раз говорили — даже с потерявшим сознание пациентом надо разговаривать все время — больше шансов, что вытащишь. И Надежда именно так и делает.)
Ожидаю, что курсанты начнут мяться как булка в попе и хихикать, но один из них понимающе говорит:
— А, эсэсовский способ!
И они довольно шустро скидают с себя свою казенную амуницию.
Только я прикидываю, как обмотать конечности пострадавшим теми же шинелями, как прибегает тот — лопоухий. Он тащит три почему-то валенка, здоровенный чайник и кучу тряпок — потом оказывается, что это какие-то драные простыни.
Теперь надо временно законсервировать холодную кровь в коже и клетчатке конечностей и отогревать голову и туловище — старый закон — греть с центра.
Один из раздетых курсантов пристраивается за Ритой, обхватывает ее лапами, греет ее спину своим пузом и грудью, а бока — согнутыми в коленях ногами. Второй забирает мальчишку и тоже греет его тельце собой. Я, обмотав ногу Риты простыней, запихиваю ее в валенок, благо он сорок последнего размера, а Надежда делает то же с ногами мальчика — они свободно уходят обе в одну обувку.
— Рукавицы, перчатки принесли?
— Женька побежал, сейчас принесет!
Так, ноги в валенках, хорошо, теперь обмотать простынкой руки — и можно поить. Чайник оказывается горячим. Сильно горячим. А тогда мы вот так!
Обматываю чайник оставшейся не при делах простыней — так, чтоб не жегся — и проверив его рукой — не жжется, гож в дело прикладываю это все к затылку и шее Риты.
Волосы у нее короткие, под мальчика, так что греть должно хорошо.
— А я слышал, что растирать надо все тело! — говорит лопоухий.
— Не при второй степени. Вот если бы у них была бы гусиная кожа, стучали бы зубы и они были бы эйфоричны, или, во всяком случае, на вопросы бы отвечали — тогда да, растер — или в теплую ванну — и вскоре все в порядке. А у этих как я вижу — вторая степень. Самая охлажденная кровь у них как раз в коже. Начнем растирать — погоним эту холодную кровь в мозг и к внутренним органам — получим двойной убыток: охладим мозг и органы еще сильнее, а кожу разогреем.
— А чем плохо кожу-то разогреть?
— Лень, подмени меня. Я сам замерз — такая Снегурочка, понимаешь. Как Снежную бабу обнимаю — это тот, который Риту собой греет, шутит. Но и впрямь видно, что замерз.