А главное — некуда нам бежать. Включила фары — а все мертвецы тут, рядом. Выключила свет тут же. Потом у нас зуб на зуб уже не попадал — включила печку. Мужик опять пришел на капоте лежать, но нам уже было все равно. Протопила немного. Опять укрылись оба пледом и уснули.
Вылезла из-под пледа, когда проснулась- чуть не заорала — мужик лицом в ветровое стекло уперся и на нас смотрит. Мы опять спрятались. Он сначала в стекло руками стучал — я больше всего боялась, что он их в кулаки сожмет или ногой ударит — он здоровый такой был, словно из братков, но он не догадался. Так ладонями и шлепал и все реже и реже. Видимо остывал тоже. Погода тогда была очень холодная.
Мы сидели, сколько сил хватило. А потом рядом крик какой-то был — я так думаю, что кроме нас в машинах еще людей было много, только мы одетые были тепло, плед у меня всегда шерстяной в салоне лежал — мы все же не так сильно мерзли, как другие — а ведь многие ехали легко одетыми — не в тулупе же на санях, а в комфорте на машине. Тот мужик, что у нас на капоте сидел — в одном джемпере светлом выскочил… Я думаю, что кто-то не выдержал холода и выскочил из машины. Потом несколько раз такое видели — и почти все там и остались — замерзшие-то бегают плохо. А мертвецов уже было много. Совсем близко от нас так пожилой мужчина в боковое окошко стал вылезать — и застрял. Ой, как он кричал, как кричал! А они его ели. Потом прекратил кричать — и минут через десять и мертвецы от него отошли. А он стал возиться — но так из окошка и не вылез.
Нам это было хорошо — наш сосед туда тоже отправился и на наше счастье застрял ногой между машин. Не знаю, как это ему повезло, но выдернуть ногу ему ума не хватило, потопырился, потопырился и потом стоял неподвижно, столбиком.
В общем — оставалось помирать. Единственно, что радовало — в Петропавловке часы били и колокола, а когда в 12 часов пушка бахнула — мы страшно обрадовались — значит, люди живые еще есть — раз пушка стреляет. Это нас и поддерживало.
Ночь зубами постучали, спали от холода как пунктиром. К утру не выдержала — опять машину прогрела, стало легче. Этот шлепальщик ладонями уже привычнее стал.
Не так уже боялись. Устали бояться.
А потом он и ушел толстяка есть. И застрял.
Тут нам гораздо легче стало. Во-первых: мы до сумок смогли добраться — и я на Митю напялила все, что у меня было — читала, что главное, чтоб одежда была многослойной — от холода защищает. А себе я, оказывается, набрала летних платьев и футболок. И купальники взяла. Тоже не пойму — зачем.
Во-вторых: пить хотелось ужасно — и мы попили. Погрызли, что было из еды. Ну — немного было, да и то все постное и диетическое. Оливки вот съели — у них на крышке петелька такая — открыть легко. Батон был с отрубями. Хлебцы, еще всякое такое же.