Георгиевича подключат к делу предотвращения катастрофы. Конечно, его возьмут в разработку, станут проверять. Но Кара-Мурза – человек проверенный, к тому же "выездной", не имеет никакого отношения к так называемым диссидентам. Кроме того, уже в эти годы он был известен как системный аналитик, занимал совсем не такое уж малозаметное место. Помимо того, подставка под проверку этого уважаемого Фёдоровым самого сильного в будущем философа и политолога России давала ещё два шанса: могла ускорить созревание Сергея Георгиевича именно как крупного философа-патриота и способствовать подтверждению чистоты, искренности намерений самого Фёдорова.
Ведь предложи он в качестве своего первого опорного лица, к примеру, бывшего редактора журнала „Человек и закон" русского патриота Сергея Семанова, уже бравшегося в разработку КГБ, отношение к гостю из будущего могло бы измениться в нежелательную сторону. Придя к такому решению, Алексей Витальевич принялся набивать текст. Сейчас он вновь чувствовал себя гостем из будущего. Поначалу он, привыкший за долгие годы к работе на лёгкой клавиатуре персональной ЭВМ, испытывал некоторые затруднения, но продолжалось это недолго. И хотя текстов своего излюбленного автора он, в отличие от выписок из "Правды", не заучивал, Кара-Мурзу помнил хорошо, многие места наизусть. Работа пошла споро. Для начала он воспроизвёл фрагмент о "перестройке" из книги "Предупреждение второе. Неполадки в Русском Доме".
Тексту почти дословной цитаты он предпослал такое предисловие:
"Доктор химических наук Сергей Георгиевич Кара– Мурза, 1939 года рождения, тесно общавшийся с 1985 года с Отделом науки ЦК КПСС, стал к концу 90-х годов крупнейшим философом России и наиболее объективным политологом-аналитиком." Написав это, Фёдоров будто услышал голос Кара-Мурзы:
- Что вы из меня классика делаете? Я всего лишь добросовестный учёный.
- Более чем добросовестный, – мысленно возразил Алексей Витальевич. – Вы стали пророком для целого поколения и обличителем для многих политиков. Не спорьте, надо обладать мужеством, чтобы развенчать затеянную Горбачёвым "перестройку". Ведь это именно вы, а не кто– то другой сказали, что перестройка, эта так называемая "революция сверху", была затеяна вопреки интересам и идеалам трудящихся масс.
- Я увидел, что в перестройке назревающий кризис лигитимности власти, грозящий её перераспределением, разрешается действиями правящей верхушки через государственный аппарат и идеологическую машину.
- Не будем забывать, что перестройка была с энтузиазмом поддержана значительной частью общества. И, тем не менее, вы отнеслись к ней скептически. Как, впрочем, и я сам.