Хотя аббревиатура США и расшифровывалась теперь как Социалистические Штаты Америки, по мнению Олялина, социализмом там пока что даже и не пахло. Название являлось лишь ориентиром развития и орудием приостановки всемирной ненависти к былой империи зла. Ясно, что в таких условиях компартия США не могла не стать органом тоталитарного контроля и управления. Конечно, явление это временное, но пока что было именно так. Однако имелась ещё одна трудность в общении с американцами – почти никто из них не владел иностранными языками, а объясняться на деликатные темы через переводчика… Сам-то Пётр Николаевич читал Сименона в подлинниках и свободно изъяснялся по-немецки, а английского не знал и знать не хотел: с детства невзлюбил английское наречие, – в те времена, когда о близком крахе США никто даже не подозревал, но постепенно – закономерно и неуклонно – во всём мире нарастала ненависть к политике и практике этого очередного претендента на мировое господство.
За этими мыслями Пётр Николаевич незаметно доехал до Романовской развязки и свернул с автострады на сельскую дорогу. Здесь путь в Светлогорск проходил почти по самому берегу. Сбавив скорость до шестидесяти, Пётр Николаевич заметил моргающий красный сигнал на щитке приборов. Это загорелся сигнал разряда ходового аккумулятора. Беда с этими немецкими батареями – ещё двух лет не отслужила, а уже не держит заряд. Ярославские батареи раза в три надёжнее. Но „Пчела" – так называл свою машину Пётр Николаевич (официально она именовалась "Бинэ", что, впрочем, по-немецки то же самое) – была дорога ему как подарок немецких друзей. Полтора года назад, когда он ещё только-только освоился в своей новой работе освобождённого секретаря парторганизации крупнейшего в области нефтеперерабатывающего предприятия „Нефтехимпром", в составе большой делегации выехал в ГДР. Вот там-то в Рюссельсхайме его и премировали „за большую помощь и инициативу в налаживании политико– воспитательной работы" (так это официально именовалось) на Собственном Народном предприятии „Адам Опель". То, что Пётр Николаевич предложил рюссельсхаймским автомобилестроителям, было его первой – после диссертации – серьёзной практической находкой, которая и в самом деле могла помочь в преодолении последствий американского образа жизни, десятилетиями насаждавшегося в ФРГ (так раньше именовалась западная часть нынешней ГДР). К тому же, подарок совпал с сорокалетием Петра Николаевича.
Так или иначе, а машиной он дорожил. Но теперь пришла пора подумать о поиске подходящего ходового аккумулятора отечественного производства. Лучше всего, разумеется, могла помочь одна из частных фирмочек, как грибы после дождя расплодившихся лет около десяти назад во всей стране. Жёсткие лицензионные правила, в частности, обязательное изъятие лицензии после второй признанной судом рекламации, отпугивали всех, кто пытался извлечь нетрудовые доходы, но каким-то образом просочился через строгие психологические тесты. Зато людям, действительно творчески одарённым, имевшим изобретательскую жилку или просто новые организаторские идеи, такая система давала большой простор. Временами в таких частных предприятиях можно было встретиться с почти фантастическими новинками. Вот и в сфере обслуживания электромобилей был в Кёнигсберге один самородок, умевший почти втрое повышать ёмкость аккумуляторов. Другой занимался продлением вдвое сроков их службы. Прикинув, кто бы ему мог лучше помочь, Пётр Николаевич свернул налево – вниз, к озеру. Через несколько минут он будет у дома человека, ради встречи с которым так рано выехал из Кёнигсберга.