— Почему так тихо? Ведь туман лучше проводит звук. Где хотя бы чайки? — не выдержал молчания Влад во время одной из таких остановок.
— Птицы в туман не хотят летать, а других живых тварей на середине озера и не слышно, — пожал плечами монах и добавил. — Но ты прав, неприятная тишина. Мертвая какая-то… — и, чтобы нарушить это неприятное безмолвие, начал опять работать веслами.
Первый звук они услышали спустя несколько часов безнадежного плавания в белесом плену, когда Иезул все-таки продолжал грести непонятно куда. Это было как лишний всплеск весла, не вписывающийся в неспешный ритм. Влад встрепенулся и удивленно взглянул на монаха, тот тоже заметил этот звук и пожал плечами, как бы говоря: «это не я». Поднятые весла и напряженное ожидание ничего не дали — вокруг стояла прежняя тишина.
Монах снова осторожно начал грести, и еще через несколько минут опять послышался отчетливый всплеск. Только на этот раз было впечатление, что плеснулось нечто большое, плавно перекатившись по поверхности воды. Влад даже заметил, откуда был звук. И снова напряженная тишина, нарушаемая только каплями воды, стекающей с поднятых весел. Только минуту спустя до лодки докатилась легкая волна от потревоженной где-то недалеко глади озера.
Когда они на третий или четвертый раз так замерли, пытаясь разглядеть чудище, плавающее вокруг них, до слуха донеслись отдаленный разговор или смех. Два наблюдающих за озером монаха мгновенно уставились друг другу в глаза с немым вопросом: «Слышал? Не показалось ли?» Но опять вокруг воцарилась тишина.
Наконец, после долгого ожидания Влад шепнул:
— Греби вперед. Если не послышалось, то звуки доносились оттуда.
— Ага. А ты слышал, словно женские голоса пели?
— Мне показалось, что смеялись.
— Странно… хотя в тумане, на воде этот звук может разноситься на несколько километров, так что лучше поспешить, чтобы успеть до темноты, — произнес Иезул, налегая на весла.
Когда послышался еще один всплеск, совсем рядом, Влад успел повернуться на звук и рассмотреть что-то большое, лениво исчезнувшее в воде.
— Там! — громко шепнул приятелю он, указывая рукой в направлении всплеска.
— Тихо! — шепнул монах и замер, как изваяние.
Сколько они не ждали, житель глубин больше не появлялся, но зато они снова услышали разговор, как будто две женщины что-то обсуждали и смеялись где-то впереди. Причем теперь этот звук был очень четкий. Заплутавшие горе-мореходы опять радостно встрепенулись, и Иезул с удвоенной силой налег на весла, больше не обращая внимания на всплески вокруг.
Вскоре, даже не останавливаясь, между гребками можно было расслышать то разговор, то пение, то смех. Где-то недалеко женщины чем-то занимались на берегу, при этом оживленно общаясь. По мере приближения далекая речь становилась все отчетливее, и путники невольно стали подпадать под очарование необычайно мелодичных девичьих голосов. Разговор журчал, словно ручей, иногда играя легким смехом.