Забубенный толкнул дверь и жестом указал внутрь. Девушки осторожно поднялись. Оглядываясь на монгольских солдат, вошли в спальню. Забубенный продолжил допрос.
– Иблио и Гюнтер, – проговорил он громко, указав на ту же дверь.
Пажи, пройдя между монголами, последовали внутрь.
– А этих, – приказал Забубенный двум монголам с лестницы, указав на оставшихся девушек, одетых попроще, – отвести вниз и ждать там.
Девушки, не поняли ни слова по-монгольски, но затрепетали. Уж больно грозен был Забубенный. Монголы ожили, и, подтолкнув копьями пленниц, повели вниз, надеясь, что им дадут разрешение позабавиться с теми напоследок.
Тут механик заметил двух черниговцев из отряда Егорши. Они молча подпирали стену, ожидая выхода механика. Один из них был с мечом, другой с арбалетом.
– А где Егорша? – спросил Забубенный, только сейчас вспомнивший, что не видел командира черниговского спецназа со вчерашнего вечера.
– В башню ушел оружье диковинное смотреть, – ответил один из ратников, – велел нам тут тебя дожидаться.
– Дай-ка мне свой самострел, – сказал Забубенный, – он мне может пригодиться. А вы оба идите к воротам, скажите, что я вас прислал на усиление. И передайте Каюку, что сам скоро буду.
Черниговцы подивились странному приказанию, на воротах народу хватало и без них, но подчинились. Приказ есть приказ. Перед дверями в спальню осталось только двое монголов, вооруженных копьями и щитами. Глядя в спины спускавшихся по лестнице черниговцев, Григорий подумал, что больше может с Егоршей и не увидеться.
Когда Забубенный вернулся в спальню, Констанция уже все рассказала своим придворным. Обе фрейлины с опасением, но и с надеждой посмотрели на механика. Но Констанция потратила время не только на рассказы. За ее огромной постелью, обнаружилась комнатка для прислуги, которой надлежало все время быть рядом. Там хранилась и одежда служанок. Ее личные наряды, как выяснилось, занимали целый этаж в башне, но этот этаж располагался ниже. «Впрочем, – решил Забубенный, – это только на руку».
Констанция с помощью Изабеллы и Агнессы уже почти переоделась в зеленое платье, попроще. Это, конечно, тоже был не спортивный костюм – в нем Констанция походила на жену обедневшего купца, но и не расшитое золотом чудо, в котором от нее за версту веяло королевским величием. В таком виде она могла затеряться среди других женщин.
– Фрейлинам тоже надо сменить имидж, – приказал Григорий, глядя на их дорогие платья, – пусть переоденутся крестьянками.
Когда Констанция перевела девушкам, что им придется расстаться со своими нарядами, Изабелла, скорчила недовольную гримасу и тряхнула своими золотыми волосами так, что гребень едва не вылетел из ее прически.