Насколько российская история XX века была богата переменами, настолько историография, посвященная столетию, была изменчива. Пишется это не в укор прошлым и настоящим поколениям историков, а с целью напомнить об особой общественной функции этой отрасли знаний, откуда каждое новое поколение граждан страны почему-то (?!) очень избирательно черпает так называемый «исторический опыт», предъявляя свой социальный заказ исследователям. Это затрудняет, но не исключает права и обязанности ученых нести эстафету научного знания и о современном обществе.
В этой книге авторский коллектив сделал очередную попытку охарактеризовать пройденный Россией — СССР столетний путь. Для читателя очевидно, что главная трудность, вставшая перед исследователями, состояла в нахождении той связующей линии, которая позволила бы за чередой разных, порой противоположных по общественному смыслу событий увидеть общую, единую линию движения. И развитие, если понимать под общественным развитием не только прямолинейное «вперед и выше»2, но и творческий поиск, эксперимент, попытку (нередко неудачную) целого народа заново переосмыслить и время, и себя в нем.
Видимо, формула российского движения может быть понята и описана не через механическое сравнение с другими (передовыми и отсталыми) странами, не через логику самодвижения или попытку кого-то сделать целый народ заложником своих амбиций. Авторский коллектив предлагает свой вариант описания драмы столетия. Он сводится, если формулировать кратко, к освещению лихорадочных попыток Российского государства достойно ответить на исторический вызов, брошенный ему современной цивилизацией, с ее новыми технологией, формами государственного устройства, видами вооружения и орудий массового уничтожения, общественными идеалами. Огромное отставание огромной державы, обнаружившееся на рубеже XIX и XX вв., требовало и гигантских усилий по его преодолению. Усилий от центральной власти, от всего общества, от многочисленных народов и социальных групп, от каждого гражданина. Опыт аналогичных «скачков», совершенных в XVI—XVIII вв., подсказывал, что они сопровождались энтузиазмом, самопожертвованием, ограничениями, многочисленными жертвами. Цена общегосударственных приобретений каждый раз оказывалась исключительно высокой с позиции судеб тысяч и миллионов людей. Взлеты и обогащения одних совершались на фоне падения и. разорения других. И так раз за разом...
В этой цепочке событий XX век выступает очередным целостным (может быть, еще и незаконченным) этапом, в рамках которого решались глобальные задачи цивилизованного рывка. И в то же время — это совокупность разно-направленных движений, каждое из которых укладывалось в свои временные рамки, имело различную динамику, различных участников, преследовало разные цели. Самостоятельными (но не изолированными друг от друга) блоками выступали периоды ограниченного реформаторства Николая II, Великой российской революции, ленинско-сталинского эксперимента по строительству социализма, соревнования социализма и капитализма в форме «холодной войны», исчерпания потенциала и загнивания сложившейся общественной системы, очередной крутой ломки устройства страны в конце века. В каждом из этих блоков действовали свои особые механизмы управления общественными делами, социальной активности населения, взаимодействия с внешним миром.