− Превосходно! − зло пробормотала я, в груди стало очень горячо.
− Все, что ты должна делать, это не высовываться! − жестко продолжил Ветров стар-ший. − Не вмешиваться − вот главное условие! Что же я вижу, когда возвращаюсь в лаборато-рию? − он красноречиво замолчал. Ратмир кипел, действительно едва сдерживая себя, но все равно говорил ровным, почти бесстрастным тоном.
− Мы достали кровь! − ощетинился Стриж.
− Ее безопасность − твоя забота! − последовала резкая отповедь, вслед которой парня окатили пронзительным взором, будто облили ледяной прорубной водой. − Любая вылазка в город чревата последствиями!
− Но с ней же все в порядке, − огрызнулся приятель, с деланным безразличием сунув ру-ки в карманы. Не нужно быть провидцем, чтобы различить его возмущение, как будто старший брат в лицо плюнул.
− Тебе очень сильно повезло! − вкрадчиво отозвался Ратмир, изогнув брови.
Меня трясло от ярости. Как всегда, когда внутри бурлил едва сдерживаемый гнев, то на глазах закипали злые слезы, и горло перекрывал горький комок.
− Послушай, − я медленно поднялась, комната подернулась дымкой и качнулась, − если ты полагаешь, что я буду терпеливо ждать, когда меня пристрелят, и ничего не стану предпри-нимать, чтобы снять этот проклятый браслет, то ты жестоко ошибаешься!
− Тебя не пристрелят, − опроверг Ратмир тоном нетерпящим возражений, − если ты сама не будешь лезть на рожон. Ты в безопасности, пока сидишь тихо, как мышка, и не чирикаешь. Ясно, Птаха?
− Только отчасти в безопасности! − слова полились потоком, и голос стал по-детски тонким из-за едва сдерживаемых слез. − Если бы мы задержались в городе, то мне бы не при-шлось сегодня скидывать с крыши человека…, - запнувшись, я тут же поправилась: — аггела. Я уже готова руку отрезать, лишь бы избавиться от браслета и всей этой поганой истории, потому что ты защищаешь не меня, а украшение! Это мне ясно, как божий день!
Как же мне хотелось ударить его, со всего размаху, чтобы кулак заныл!
В гостиной повисла тяжелая тишина. Ратмир не ответил, только впился в меня разъя-ренным взором, и желтый ободок в черных глазах стремительно ширился, съедая магическую краску. Казалось, еще мгновение и противник влепит мне пощечину или расколотит все фото-графии на каминной полке, а заодно разгромит и камин. Он отчаянно старался не сорваться. В нем боролись непонятные чувства, между бровей прорезались твердые складки, и заходили желваки. Мне бы его самообладание!
− Без обид, − наконец, сухо вымолил он, − но ничего умнее от тебя ждать не приходит-ся!
Оскорбление попало точно в цель! Я съежилась, как будто он действительно отхлестал меня по щекам.