— Там… Найдешь… приходит позже. — эти слова вдохнул ветер прямо в уши старику.
— А еще божество…
Старик вздохнул и увидел прямо под копытами своих лошадок девушку, раскинувшую руки, как крылья, будто бы она хотела полететь.
— Позже, так позже, только не забудь.
На вершине горы, прямо около обрыва Стояла тонюсенькая фигурка. Ледяной ветер играл с длинными седыми волосами, косые линии дождя стекали по морщинистой коже, а потрескавшиеся губы шептали:
— Прошло уже семьдесят лет, я уже забыла про тебя, забыла про твой шепот, под который я писала рассказы, забыла ощущение боли, от падение на твое дно. Мне уже давно не пятнадцать, но я все еще помню свое обещание и помню твою милость. И я вернулась. Скажи же, вовремя ли я пришла?
Старушка стояла и ждала ответа, но некому бы отвечать, ибо даже божества смертны. Она стояла под дождем и ветром, губительным для нее в этом возрасте, но ждала ответа.
— Вовремя пришла — и старушка, спрыгнула вниз, как и семьдесят лет назад, не ведая, что это был не ответ Бездны, а лишь эхо от ее собственного вопроса.
Телега снова ехала по дну бездны, ей все еще правил тот же самый старик. Он увидел тело старушки, с раскинутыми руками, и грустно помотал головой. Он — хранитель Бездны, хранитель мертвого божества, никогда не одобрял этого ритуального самоубийства. Но так надо было Хозяйке. И он знал, что буду еще жертвы, И есть лишь один способ их прекратить — Богини больше нет, значит, не нужен и хранитель. Старик вытащил кинжал из-под тюков, лежащих на телеге…
Два тела лежат рядом — старик и старушка, они не знают друг друга, они виделись лишь один раз, когда один из них почти умер, а второй спас его, а теперь они оба умерли из-за каприза божества, умершего раньше них. Что это? Грустная тавтология, или каприз другого, более мощного и древнего божества?