— Успокойтесь, — сказал он, — успокойтесь, пожалуйста, и простите меня. Похоже, я пытался оправдать себя перед самим собой в том, что принял теперешнюю свою роль, — вот почему я был жесток с вами. Простите меня.
Человек снова иронически улыбнулся.
— Я уже говорил — обо мне не волнуйтесь.
— Хорошо.
Профессор протянул руку, но ее не пожали.
Приготовления закончились — на них хватило двадцати дней. Через три недели после того, как профессор впервые появился в тюрьме, человека вывели перед рассветом из камеры и усадили в полицейскую машину.
Машина перевезла его с одного конца города на другой и подъехала к небольшому особняку на окраине. Там, перед входом, его уже дожидался профессор.
Движением руки профессор остановил конвоиров, а ему сказал:
— Идемте со мной.
Он привел его в комнату, где все — пол, потолок, стены — было из металла, где не было окон, а посредине стояло кресло, тоже металлическое.
Больше ничего — ни картины, ни коврика.
— Ну вот мы и пришли, — сказал профессор. — Когда я выйду, усаживайтесь…
Человек был бледен, и казалось, будто каждое движение стоит ему огромных усилий.
— Куда вы меня отправите?
Профессор задумался.
— Теоретически, — сказал он наконец, — я могу отправить вас куда угодно. Я еще не решил…
Человек дрожащей рукой провел по лбу.
— Я все-таки хотел бы знать… куда я попаду, куда могу попасть? Теоретически.
Прошли секунды, и в глазах ученого он увидел: решение принято.
— Выбирайте сами.
— Но, профессор…
Кусая губы, человек судорожно сцепил пальцы рук.
— Профессор, эти три недели я много думал о своем путешествии — о том, про которое вы меня спрашивали…
Он схватился рукой за горло, словно силился оторвать что-то, его сжимавшее, может быть, петлю виселицы.
— Вы не обязательно умрете. Если бы обязательно, то, поверьте мне, я бы не…
— Какая разница! — перебил его человек. — Хотя нет, разница есть. А впрочем, не все ли равно? Если бы не ваши опыты, меня в этот час уже не было бы в живых.
— Хорошо, — с некоторым нетерпением сказал профессор. — Говорите же, что хотели сказать.
Человек облизнул пересохшие губы, потом набрал полную грудь воздуха.
— Первую жестокость я совершил, когда мне было десять лет. Как-то раз мы играли, и тогда это произошло. Никто не придал этому значения, но я-то знаю — вот начало, отправной пункт путешествия, которое привело меня сюда. Профессор, я хочу вернуться в те времена, когда я еще не начал творить зло. В какой-то из дней моих десяти лет, но до этого страшного дня. В сад моего дома, дома моей матери. Это возможно?
Профессор кивнул.
— Где вы тогда жили?