– Что за человек?… Какого ответа вы ждете от меня, монсеньор? В нем было все, что нужно женщине от мужчины. Сильный в постели и в то же время нежный, как ребенок. Я видела его разным. Когда Джакомо злился, то я дрожала от одного его молчания, но он никогда не поднимал на меня руку и не повышал голоса. Когда я прислуживала ему, казалось, он благодарил меня, как принцессу. Он никого и ничего не боялся, только за меня…
– И тем не менее, – продолжил Мередит, – Нероне покинул вас беременной и больше не жил с вами.
Нина Сандуцци гордо повела плечами.
– Мы жили по любви, по любви и расстались – и не было с той поры дня, чтобы я не любила его…
…Зима продолжалась чередой снежных буранов я ясных, морозных недель. В деревне и горах многие болели. Кто-то умирал, другие выздоравливали, но поправлялись медленно, из-за холода в домах и недостатка еды.
По Джимелло Миноре прокатилась эпидемия, болезни, от которой на коже выступала красная сыпь, поднималась температура, болели глаза. Заболела и Нина. Она слышала, как доктор и Джакомо, переговариваясь в углу, упоминали название болезни: Rubella[9]…
Джакомо валился с ног от усталости. На его больших костях, казалось, не осталось плоти; заросшие щетиной щеки провалились. Когда он возвращался по вечерам домой после обхода деревни, глаза горели огнем.
Нину постоянно тошнило, как многих женщин на первых стадиях беременности, а также от плохой еды. Мало того, уже наливался ее живот, и пропадало влечение к любовным утехам, ранее доставлявшим ей столько радости. Последнее очень беспокоило. Мужчина есть мужчина, и должен получать свое, каким бы ни было самочувствие женщины. Но Джакомо ничем ее походил на мужчин ее деревни. Он сам готовил еду, ухаживал за Ниной и никогда не брал ее насильно. А в долгие вечера, когда за окном завывала метель, отвлекал ее историями о далеких краях и удивительных людях, о городах с домами, уходящими в небо.
Иногда Джакомо говорил с ней о своих делах, не дававших ему спать ночами и забиравших все его дневное время. И я этом он отличался от деревенских мужчин, которые шли за советом в винный магазин, а не к своим женам, потому что считалось, что знания женщин ограничиваются домом, постелью и несколькими молитвами. Но Джакомо обсуждал с ней многое, многое другое.
– Послушай, Нина, – он с трудом подбирал слова на местном диалекте, – ты знаешь, иногда случается, что мужчина совершает поступок, а жена ненавидит его за это, потому что не знает, чем он обусловлен.
– Я знаю, дорогой мой, но я понимаю, чем вызваны твои поступки. Тебе не о чем волноваться.