…Я боюсь за Альдо. В его скептической честности немало достоинств, но я не знаю, что произойдет, когда он попадет под начало других. Есть разница между двумя абсолютистскими течениями – церковью и коммунизмом. Церковь понимает сомнения и учит, что вера – есть дар, который нельзя получить за какие-либо поступки или заслуги. Коммунизм же не признает сомнений и утверждает, что веру можно насадить, как условный рефлекс… На сегодня это так, но условный рефлекс не дает ответа на вечные вопросы: Откуда? Куда? Почему?
…Особо волнует меня, как загладить вину. Я изменился. Изменяюсь. Но не могу изменить содеянного. Обида, несправедливость, ложь, прелюбодеяние, отвергнутая любовь… Исходящие от меня, оказывавшие и оказывающие влияние на жизнь других. Теперь я жалею их, но одной жалости недостаточно. Я обязан в полной мере возместить нанесенный мною ущерб. Но как? Сейчас зима. Нет дороги ни вперед, ни назад. Я – пленник маленького мирка, который я сам и нашел. Я могу лишь сказать – когда путь откроется, я сделаю все, что потребуется от меня. Но откроется ли путь? С уверенностью можно говорить только о настоящем. Почему я так боюсь? Потому что покаяние – только начало. Надо платить долги. Я прошу просветить меня, молюсь в смирении, но ответ неясен. Я могу жить только в настоящем…
…Мейер смеется надо мной. Указывает, что толку от моих добрых дел – чуть. Больные умрут, а голодные завтра оголодают вновь. И тем не менее Мейер сам инстинктивно делает то же самое. Почему? Такие, как Мейер, сомневаются в существовании Бога и, следовательно, сомневаются во всем, кроме рациональных отношений между людьми. И все же я вижу, что Мейер отдает себя всего, без остатка. Человек, творящий добро, пребывая в сомнении, должен обладать большими достоинствами, чем тот, кто защищен верой…
…Нина говорит мне, что я худею. Я мало ем, мало сплю и молюсь допоздна. Я стараюсь объяснить, как пропадает потребность в еде и сне по мере того, как человек проникается близостью к Богу. Вроде бы она понимает это лучше, когда я привожу сравнение с ней: у нее слабеет плотское желание, потому что в ее чреве растет ребенок… Я спрашиваю: как быть со свадьбой? Телом мы теперь врозь, но близки сердцем и душой. Но у меня предчувствие, что я не смогу держать под контролем уготованное мне, и по этой причине свадьба может оказаться несправедливостью по отношению к Нине. Жестокой несправедливостью. Я готов сделать то, что необходимо. Я уже сказал ей, что она имеет право решать, но мне кажется, что пока лучше подождать… Я столько получил за последние месяцы – любовь, счастье, душевное утешение. За все это мне придется платить. Я еще не знаю, какую плату запросят у меня. Я молюсь и стараюсь подготовиться…