Приехав в Джимелло Миноре, Ансельмо стал еще одним ртом, требующим еды. Если б он открывал рот слишком широко, то мог бы вовсе остаться голодным, так что приходилось приспосабливаться, то ли смириться с покровительством местного землевладельца, то ли пойти на компромисс со своей нищей паствой. Во многих калабрийских деревнях не хватало мужчин. Довоенная эмиграция и бесконечные призывы в армию заметно поуменьшили их число. Женщины годами жили в разлуке с мужьями, а девушкам приходилось становиться любовницами или выходить замуж за стариков. Чего же требовать от священника? Сам бедняк, зависящий от таких же бедняков, которые стирали ему белье, готовили пищу и бросали медяки на тарелочку для пожертвований, чтобы он мог купить немного муки на следующую неделю.
Стоило ли удивляться, что он часто оступался, а епископ предпочитал лишь упрекать его, но не вызывать в суд по обвинению в дискредитации церкви сожительством с женщиной?
Вина, скорее, лежала не на священнике, но на всей системе, и реформаторы, такие, как Аурелио, епископ Валенты, стремились как раз к изменению системы, к ее очищению от грехов… Пусть священников станет меньше, говорили они, но улучшится их подготовка, каждый получит жалованье, на которое сможет существовать независимо от пожертвований верующих, пособия по старости и болезни. В этом случае удастся ужесточить отбор тех, кто намерен посвятить себя Богу, и оставлять самых достойных. Но денег не хватало, предрассудки процветали, старики, вроде отца Ансельмо, не торопились умирать, а юноши, подрастающие в деревнях, были необразованы и не подходили для высоких целей.
Богатый Рим занимался собою, не утруждая себя заботами о бедных провинциальных епархиях. Прошения о специальных ассигнованиях на проведение минимальных реформ холодно встречались кардиналами и оставались без ответа.
Поэтому Ансельмо Бенинказа по-прежнему жил в Джимелло Миноре, а епископ Валенты ломал голову над тем, что с ним делать и как спасти, по меньшей мере, его бессмертную душу.
Аурелио сложил письма, положил в конверты, запечатал красным сургучом и вызвал посыльного, чтобы тот немедленно отвез их в Джимелло Миноре. Епископ не питал иллюзий насчет важности своих посланий. Он давно служил церкви и знал, что истина может долгие годы лежать на самом виду, прежде чем она дойдет до сердца человека.
Никогда еще Блейз Мередит не чувствовал себя таким одиноким, как на пороге отъезда в Джимелло Миноре.
Короткое, милое сердцу пребывание в доме епископа подошло к концу. Теперь предстояло отправиться к незнакомцам. Ему, дотошному инквизитору, предающему гласности давно похороненные факты… Он останется один на один с ночными кошмарами. Никому больше не сможет поведать свои тайны, лишь будет пытаться вызнать их у других. Уют поместья епископа ему придется сменить на нищету и запустение горной деревеньки, где рождение, смерть и любовь происходят у всех на виду.