– Вы прочитаете нам молитву, монсеньор?
Художник, опустив голову, слушал латинские слова и посмеивался про себя. Ну и актриса эта женщина! Ничего не упустит! Так увлекли его мысли о графине, что он даже перекрестился после молитвы, а потом пять минут все поглядывал на Мередита, гадая, заметил ли тот невольное движение его руки. Убежденного атеиста священник оставил бы на милость Господа. Но колеблющемуся католику поспешил бы на помощь, что могло помешать осуществлению его планов относительно Паоло Сандуцци.
Словно подслушав его мысли, графиня заговорила о мальчике:
– А что с Паоло, доктор? – спросила она Мейера. – Он будет работать у меня?
– Думаю, что да, – осторожно ответил тот. – Его мать собиралась завтра зайти к вам.
– Вот и хорошо, – графиня повернулась к Мередиту. – Возможно, вас это заинтересует, монсеньор. Паоло Сандуцци, как вы уже догадались, сын Джакомо Нероне. Его крестили фамилией матери. Мы с доктором решили, что ему пора начинать работать. Я предложила ему место помощника садовника.
– Дельная мысль, – чуть улыбнулся Мередит. – А на что живет его мать?
– Она работает у меня, – подал голос доктор.
– О!..
– Какая она была красавица! – отец Ансельмо говорил, набив рот рыбой. – Сейчас-то она располнела. А я помню, как она принимала первое причастие. Очаровательное создание!
Он запил рыбу глотком вина и вытер рот скомканной салфеткой. Но его ни о чем не спросили и священник вновь склонился над тарелкой. Мередит повернулся к Мейеру:
– Как я понимаю, вы знали Джакомо Нероне, доктор?
– Да, я его знал, – откровенно ответил Мейер. – Собственно, я был первым, кто увидел его, после Нины Сандуцци. Она позвала меня, чтобы я вынул пулю из его плеча.
– Должно быть, она доверяла вам, доктор, – ввернул Николас Блэк.
Мейер пожал плечами:
– Ас чего бы и нет? Я был политический ссыльный. И не сотрудничал с местными властями.
Художник улыбнулся, предвкушая следующий вопрос, но Мередит спутал ему карты:
– Вам, наверное, известно, доктор, что при рассмотрении дела о приобщении к лику блаженных принимаются показания некатоликов, при условии, что они даны добровольно. Я хотел бы поговорить с вами об этом в любое, удобное вам время.
– Когда вам будет угодно, монсеньор, – ответил Мейер.
И с облегчением подумал, что проницательности Мередиту не занимать. Так что графине едва ли удастся приручить его.
Анна-Луиза де Санктис прервала затянувшееся молчание:
– Вам может помочь и отец Ансельмо, монсеньор. В деревне он знает всех и вся. И был знаком с Нероне, не так ли, отец?
Ансельмо положил вилку на стол, вновь промыл рот вином. Язык его уже начал заплетаться: