— Угу. Вы оба правы, коллеги, — менторским тоном заявил Гордей. — Именно дикобразы. От слов — дикие образом. Это можно сказать лишь о человеке, природа которого была изменена в сторону животного. Мы же не говорим — дикие волки. Или дикие зебры, к примеру. Домашний волк — вот это уже нонсенс. Для человека же наоборот: его дикий с точки зрения наших представлений о человеке образ изумляет, отвращает и, в конечном счете, пугает соплеменников.
Пока Гордей разглагольствовал, сев на любимого конька — склонность к пространным умозаключениям, я решил пройтись вдоль рядов, осмотреться, что да как. Но ничего хорошего эта экскурсия мне не принесла. Разве что новые отвратные впечатления.
В каждой клетке этого ряда валялось по мертвому гиганту. Где-то решетки были так же взломаны, как в первой, остальные пребывали в целости и сохранности. Огромные мутанты лежали на бетонном полу, реже — соломенной подстилке или травяных циновках, заставивших меня вспомнить об Африке и покрепче сжать в руке, как древко копья, отполированное деревянное цевье моего верного «Калашникова».
Смерть или механическая остановка жизненных функций организма по другой причине, как научил меня выражаться Гордей, застала их внезапно. Позы мертвецов выражали покой, их ручищи расслабленно вытянулись вдоль тела.
Меня даже посетила догадка, что скорее всего их как-то «выключили». Причем большинство из тех, что я увидел, — одновременно. И еще одно стойкое ощущение не покидало меня. Мне все сильнее казалось, что кто-то постоянно смотрит на меня, и этот кто-то для меня очень опасен.
В скором времени я обнаружил, что инстинктивно стараюсь держаться широких каменных и бетонных выступов. Ведь за ними так удобно укрываться от возможного соглядатая или хотя бы маскироваться. Однако все попытки маскировки ни к чему бы не привели: я не мог избавиться от чувства глубины и шаткости мостков под ногами. Теперь я был уже абсолютно уверен, что противник глядит на меня… снизу.
Ряды клеток представились мне дощатой сценой балагана. Стоит посильней топнуть ногой — и ты провалишься в тартарары. Нужно было срочно возвращаться к Гордею и Анке.
Но если весь род людской что-то когда-нибудь и погубит окончательно, то это — наше жгучее любопытство. Однажды нас уже выставили из рая, и теперь, видимо, черед за адом. Однако у каждого из нас персональный ад, в котором жить поначалу кажется вполне удобно и комфортно.
Указатель дороги в ад для меня лично сейчас висел в том же углу клетки, как и первый обнаруженный нами плафон или кожух с обрывками провода. Но теперь под кожухом я случайно заметил нехитрый приборчик.