И внизу — шрифтом поменьше: «Вход бесплатный. Начало представления — в девять часов утра в воскресенье. Все собранные от спектакля средства пойдут на гуманитарные цели.»
Щелкнул кнут — и бочка водовоза, запряженная парой лошадей, резво покатилась прочь. Правый бок ее теперь украшал намертво приклеенный лист бумаги.
А первопечатник, удовлетворенно хмыкнув, подхватил свое имущество и бодро зашагал к стене ближайшего трактира, и через минуту рядом с надписями «Мы работаем до восьми часов», «Даешь свет» и «Франсуа Генрих Манер — не очень умный человек» укрепился очередной плакат.
После десяти часов вечера быстро стемнело, во дворце зажгли светильники, канделябры и фонари, и он засиял, осыпанный огнями, как королевский именинный пирог на стопятидесятилетнем юбилее, хотя, как говорят, короли столько не живут — работа у них больно уж вредная.
В городских окнах засветились редкие свечки. После того, как выяснилось, что склад с ворванью сгорел тоже, в городе высочайшим указом была введена днем и ночью светомаскировка — «с целью введения противника в заблуждение». Наиболее любопытные горожане сразу же захотели узнать, с какой целью, кроме того, была введена также и голодовка, и сухой закон, но их вопросы часто просто отфутболивались от гвардейца к гвардейцу. Как правило, вместе с головами спрашивающих. После этого вопросы прекратились, но не исчезли. Они, как пружина в кресле, просто притаились до лучших времен.
Теперь после темноты улицы становились безлюдными, и недобрая тишина нарушалась только мерным спотыкающимся шагом патрулей.
Часы на храмовой башне пробили четверть одиннадцатого.
У заднего хода дворца раздалось вопросительное «Стук-стук-стук».
— Кто т… Что за шутки! — открылось и захлопнулось окошко калитки привратника.
Стук-стук-стук.
— Я сказал — что за дурацкие шутки!
Стук-стук-стук.
— Если ты, гадкий мальчишка, еще раз постучишь и убежишь — я вызову солдат, и они тебя…
И тут темнота заговорила.
— Мне нусен лейсенант Майк Атолло. Скасите, сто к нему присол ево семляк.
— Земляк? — проворчал пришедший в себя через пару минут привратник. — А я думал, что вас на разных фабриках красят.
— Я ессе меньсе месяса негр, а как узе вас, белых, ненавизу! — процедил сквозь зубы минисингер, презрительно прошествовав мимо в сопровождении предвкушающего веселый вечер молодого офицера.
— Ха, Нгар, это просто классно, что ты пришел — мы тут как раз в кости игру затеяли!
— Я не играю в косси, Мкаи, — снисходительно ответствовал мини-сингер.
— И картишки разложили!
— И в карсы тозе, — менестрель остался равнодушен.