Вскочив на широкий подоконник, обернулся и задернул легкие шторы. После распахнул окно и спрыгнул в темный сад. Спохватившись, потянулся обратно за шляпой и заодно тихонько прикрыл створку.
Вдохнул сладостный воздух, напоенный ароматами цветов, звенящий песнями сверчков, надел шляпу и отправился по делам — важным и не терпящим отлагательств.
Недосуг Глафире было к русалкам на посиделки ходить. Нынешней ночью она наметила разобраться с одним очень серьезным вопросом. Крайне насущным. Настолько важным, что разрешить его можно было исключительно при помощи гадания. Конечно, время нынче неурочное, но до будущих святок откладывать никак нельзя.
Днем, пока все соседи были на грядках-пахотах, она украдкой, никем не замеченная, отнесла в баньку два зеркала — большое квадратное и поменьше овальное, — еще пару подсвечников, вышитую красными оленями скатерть да каравай хлеба с солонкой.
Пожалуй, было бы проще спросить совета у карт. Но сама Глаша раскладывать не умела, единственно твердо зная, что червовый туз — к любовному письму. А посвящать в свои сомнения подружек не хотелось — еще, чего доброго, на смех поднимут, задразнят, уж она-то их знает, сама такая же…
Как ночь настала, пошла Глаша в баньку. Закрыла дверь, завесила окошки. Зажгла две свечи, постелила на лавку праздничную скатерть. Расставила зеркала — то, которое побольше, прислонила к обшитой свежими смолистыми досками стене, а которое поменьше пристроила напротив первого. Между поставила подсвечники. Рядом положила, развернув полотенце, каравай с солонкой. Вообще-то положено было накрыть стол на двоих, с тарелками-ложками. Но Глаша посчитала, что и этого достаточно. Хлеб свежий, прям дышит, только из печки. Вон какой аромат поплыл, ажно слюнки потекли. Отщипнув глянцевую хрустящую корочку, запихнула в рот, даже не посолив. Принялась стягивать с себя сарафан. Расплела косу, аккуратно свернув ленту рулончиком, сняла крестик, браслет с перстеньком. Подумав, оставила сережки — дедуля недавно подарил, налюбоваться еще не успела… Еще подумав, вздохнула и взялась за подол рубашки. Но прежде оглянулась — не подглядывает ли кто? Так и есть — на пороге сидел Василий, сверкая желтыми глазами, с интересом поглядывал на хозяйку.
— Тьфу на тебя! — вздрогнув, воскликнула Глаша. — Чего пугаешь, ирод окаянный?! Иди-ка давай отсюда!
Но кот уходить не пожелал. Вместо этого запрыгнул на полку, тянувшуюся через весь потолок, и спрятался за стоявшими там ушатами да ведрами с вениками. На протянутую руку с игривой мордой замахал лапами, правда, без когтей.