Я облегченно вздохнула, но не смогла заставить себя поблагодарить этого мерзавца. Кланяться в ножки ему я не стану. Ни за что на свете. Пусть уважает мою волю и опасается последствий, если осмелится нарушить слово.
Ревэл прошел к двери и, нажав на кнопку, отдал тихий приказ. Пока он возвращался, в комнату вошел человек весьма плотного телосложения.
— Отнеси Шок в Зеленую комнату, — велел хозяин и, обернувшись ко мне, добавил: — Идем, проверишь все сама.
Тео он предложил подождать здесь.
Мой спутник напрягся, но мне необходимо было поговорить с Ревэлом без свидетелей и начистоту.
— Ты не обидишься? Я скоро вернусь.
— Я подожду, — ответил он, пропуская охранника к Шок.
Голова той безвольно повисла, едва верзила поднял ее на руки.
Одарив Тео благодарным взглядом, я поспешила за Ревэлом. Было страшно это признавать, но мой друг оказался в положении канарейки, которую берут в угольную шахту. Шахтер, если птаха задохнулась, понимает, что надо быстро делать нога из забоя, а я, если с ним что-то случится, буду знать: обитель Ревэла небезопасна для Шок. К несчастью, все, чем я сейчас располагала, было зыбкое слово этого патологического вруна.
За дверью, прятавшейся в дальнем углу гостевого зала, находилась лестница, спиралью уходившая наверх, в длинный коридор. У последней ступени два молодых человека в шортах, перебрасываясь шуточками, спорили о том, когда состоится следующая партия в теннис. Коридор вел сквозь еще одну гостиную, с более интимной обстановкой. Молодая студентка облюбовала для чтения один подоконник, а юноша, на вид еще совсем подросток, — другой. Дерево пахло по-старинному, воском, и я сразу представила армию слуг в белых перчатках, неслышно перемещающихся между закрытыми дверями, поддерживая всюду чистоту и безукоризненно исполняя приказания.
Коридор упирался в стену из закаленного стекла: за нею слышались смех и громкие голоса. В крытом бассейне плескались обнаженные тела. Он был выложен мозаикой из голубого, зеленого и белого стекла. Чашу с водой огибала панорамная фреска: залитый солнцем сельский пейзаж с кипарисами и виноградниками.
Мы свернули, миновали короткий пролет и оказались в прелестной комнате без вычурного убранства. Бледно-зеленые ковер и покрывало на кровати, белые атласные обои. Должно быть, одна из самых обычных спален в пентхаусе.
Ревэл махнул охраннику рукой, и тот послушно удалился.
— Я пошлю кого-нибудь из моего гарема покормить ее. У Мишель зубная боль, Шок понравится. Хотя нет, лучше мальчика. Она же безнадежно гетеросексуальна.