Положив трубку Кондратов по давней привычке нервно зашагал по кабинету: «Допустив утечку информации, не предполагал, что Дым так быстро доберется до картины. Ловок, гаденыш! Значит бриллианты уже у него. Скорее всего камушки из короны он поспешит вытащить, а от картины избавиться. Но брать его пока рано. Если Филарета они убрали, то вину на себя возьмет Клык, спасая хозяина. Или эту роль Дым отведет Зеву. Камушки нам ещё предстоит разыскать, поскольку, где находится тайник Дыма мы не знаем. Нет, арестовывать Дыма пока не на чем. А вот Хвост вряд ли смирится с тем, что такой куш сорвал его заклятый враг. Надо будет его проинформировать».
Приняв решение, сыщик вновь обрел душевное равновесие. Теперь ему предстояло продумать детали операции по столкновению интересов двух зарвавшихся в своей погоне за лидерством авторитетов.
х х х
После прослушивания присланных Дымом аудиокассет, Волин был вне себя от ярости: «Что о себе возомнил этот уголовник? В своих небылицах Дым выглядит не преступником, а благородным Робин Гудом. А уж последние годы жизни в его изложении, так это сплошная филантропия. Зато наглухо умалчивает об источниках своих баснословных доходов. Но я-то знаю, что Дым нагрел руки на наркоте и оружии. Ну и ловко же завернул свою историю пройдоха! Если все это умело подать, то предстанет светлый образ бессеребреника и добряка. Нет, уж увольте! Не нужны мне его грязные деньги!» Словно чутко уловив на расстоянии вырвавшееся на волю негодование литератора, Дым набрал номер его телефона. К своему стыду, узнав голос Дыма, Волин почувствовал как мерзкий отвратительный страх начал вытеснять его решимость отказаться от выгодного заказа.
— Привет работникам пера! Извини, что так поздно позвонил. Ну как показались мои откровения? Что скажете?
— Вы обещали прислать кассеты через неделю, а прошло всего два дня. И чувствуется некоторая торопливость. В результате материала для книги явно недостаточно.
— Мне на это наплевать! Рукопись, должна лежать у меня на столе через месяц. У меня мало времени!
— Я дорожу своим именем и не буду писать эту книгу!
— А кто тебя теперь спрашивает? У нас с тобой договор и ты должен соблюдать условия. А то, что состоялся устный базар, так в наших кругах данное в разговоре обещание ценится дороже любых нотариальных печатей.
— А если я откажусь?
— Слушай меня внимательно! Перевожу разговор в деловое русло. Через три дня в субботу к тебе заедет мой человек и ты ему предоставишь первую главу своей писанины. Если этого не сделаешь, то завершать роман будешь на больничной койке с переломанными ногами.