— Хорошо, сейчас я соберусь и заеду за билетами.
— Это иной разговор. Тогда увидимся, я буду ждать.
В комнату вошла заспанная жена, на ходу застегивая поясок старого выцветшего ситцевого халатика:
— Что случилось?
— Звонил редактор. Срочно вылетаю в командировку вместо заболевшего Куликова.
— Когда?
— Да прямо сейчас. Собери мне в дорогу сумку, пока я умоюсь и позавтракаю.
Жена поспешила на кухню. А Волин довольно подмигнул своему отражению в зеркале: «Ай да Волин, ай да сукин сын! Быстро сообразил, как использовать внезапную командировку для долгожданного любовного свидания с Верой. Мне уже давно пора переходить от слов к делу. Для Веры будет приятным сюрпризом, когда я пренебрегая семейным скандалом останусь с ней на ночь. Женщины ценят такое самопожертвование любовника».
Ольга принесла собранную в дорогу спортивную сумку:
— Вот возьми. Я тут тебе кипятильник положила и бутерброды приготовила. Кстати, и плавки не забыла, если выберешь время поваляться на пляже. Смотри там не забалуйся. Сам знаешь: седина в бороду — бес в ребро.
— Да что ты все какие-то глупости выдумываешь? Тебе везде мои любовницы мерещатся. Даже не думай.
И Волин торопливо чмокнул жену в щеку. Ольга небрежно отмахнулась: Знаю я тебя — тихоню. Ладно, ступай, а то на самом деле опоздаешь.
Волин торопливо направился к выходу. Ему предстояло заехать в редакцию за документами и затем дозвониться до Веры и назначить свидание. Одна мысль о предстоящей близости с так сильно притягивающей его к себе женщиной, заставляла сильно биться сердце: «Надо же! Я уже не думал, что смогу влюбиться как в юности и трепетать в предвкушении первого свидания с предметом своей страсти. За одно это я должен быть благодарен Вере. Сама судьба послала её мне в момент неудач и творческого кризиса».
Об оставшейся дома жене, расхаживающей по комнатам в старом заштопанном халате, он старался не думать.
х х х
— Ты все видел, Себ. Мы с литератором действуем пока синхронно, завершив одновременно подготовительные этапы. И сегодня, идя на решающий штурм девицы и приступая к написанию лживого и лицемерного повествования про «благородного» бандита, он окажется намертво схваченным стальными челюстями приготовленного для него капкана.
— Если все так просто, то зачем наш сегодняшний визит к нему?
— Победа должна быть полной. Мы обязаны раскрыть ему глаза. Пусть, сочиняя отвратительную, дурно пахнущую литературную стряпню, избавится от последних иллюзий. Я хочу лишить его даже жалких самооправданий на Высшем Суде. Чтобы никто не смог сказать: «Прости его, ибо он не ведал, что творил».