- Батьку?!
Лесник гневно уставился на дочь, но Мусий Завирюха мягко успокоил его.
- Вижу, голубчик, что ты советский человек, - сказал он растерявшемуся леснику. Какими признаками и наблюдениями руководствовался при этом командир, известно было только ему самому.
И Мусий Завирюха стал убеждать лесника, что ему нечего бояться их.
- Мы люди с открытой душой, партизаны, не какие-нибудь подосланные гитлеровцами... С честными намерениями, без тайного умысла.
Прозорлив этот Мусий Завирюха, прозорлив!
Лесник после глубокого раздумья, преодолев, видимо, свои сомнения, с виноватой миной беспомощно развел руками и заговорил откровенно, на что толкала его и доверчивая дочь.
- Сами знаете, всякие теперь люди ходят - полицаи, шпионы, приходится держать ухо востро. Пока не узнаешь человека, язык не развязывай...
И партизаны, за минуту до того неприязненно посматривавшие на лесника, одобрительно восприняли трезвое его слово: так и надо, сразу видно - рассудительный, порядочный человек.
Он, откровенно говоря, еще бы колебался, продолжал хитрить, признался лесник, - да вот его слишком доверчивая дочка сбила с толку. Он с укором покачал головой: смотри, чтобы не пришлось каяться! Повеселевшие партизаны дружелюбно поглядывали на дивчину.
- Так где же сейчас наши? - допытывался лесник у гостей.
- Москва наша? - в тревоге спрашивает дивчина.
- Навеки наша!
Мусий Завирюха обводит семью потеплевшим взглядом: эх, милые вы мои, не знаете, что на белом свете творится.
Марко заметил, что после их сообщения о разгроме гитлеровских бронетанковых сил под Москвой у дивчины слезы навернулись на глаза, отчего она стала еще милее.
Откуда им знать, как до Мусия Завирюхи доходит правдивое слово с Большой земли?
- Враг ощутил всю мощь нашего удара - разбита вера в непобедимость германского оружия! Москва в безопасности! А скоро фашисты и вовсе не соберут костей!
Лицо у лесника постепенно светлеет, и он уже с благодарностью смотрит на осведомленного в мировых событиях человека, партизанского командира, внесшего луч света в его затерянную среди лесной глухомани хату.
Лесник предостерег партизан от многих опасностей и подвохов, обнаружив при этом исключительную осведомленность: где завалы, где мины... Осенью хуторская овца забрела - разорвало в клочья. Марко красноречиво переглянулся с Павлюком: зоркий глаз у лесника... Все разведал... К мосту трудно подступиться, опутан сетками, кто не знает, как обойти, - ночью запутается, увязнет... Сверх того проволокой огорожен, на ней нацеплены жестянки, если кто наткнется, - жестянки затарахтят, часовые услышат. Немцы, считает лесник, не опасаются нападения, партизаны Сидора Ковпака сюда не доходят, не могут охватить весь лесной край, у них свои пути-дороги. Вконец измотали немцев. Ныне, слух прошел, разбив в пух и прах регулярные фашистские части (одни эсэсовцы - под Путивлем), партизаны подались в Брянские леса. Там такие герои, - сумели захватить даже танки!