По селу пошла слава про Селивона, что за одним столом с комендантом сидел. Коня заслужил... Селивон уже так высоко себя ставит, будто ему и цены нет. Разъелся, неповоротливый, как чувал, в воскресенье стал посреди улицы, из стороны в сторону его шатает, и давай похваляться перед сивыми бородами да черными платками:
- Передо мной все двери открыты! Я всех недругов перевешаю! Шкуру спущу! Шумахер сказал, что скоро красных загонят в Ледовитый океан, хлопнул он мясистыми ладонями, - а Япония с того боку!
Приуныло после тех речей село. Соседи кинулись к Текле за советом. Та, спасибо, успокоила: "Чего вы слушаете гитлеровского смутьяна? Селивон нарочно туману напускает, лишь бы застращать. А о том, как Красная Армия крушит гитлеровцев, ломает им ребра, они помалкивают, боятся, как бы не узнал народ".
Не одна крепко обиженная Меланка Кострица честит Селивона. Не найдешь на селе человека, который не пострадал бы от выродков, вроде Селивона, что в погоне за выгодой пресмыкаются перед завоевателями. Каждое честное сердце кипело ненавистью.
Мало они глумились над беззащитной Улитой? Дочь угнали в неметчину, увели со двора корову, да еще, пьяницы, забулдыги, все, что было в сундуке, растащили. Как она с внуками перезимует? Вышла Улита за ворота, стала посреди улицы, не знает, что делать. Принялась было веревкой тын вязать. Затмение нашло. А потом как заголосит:
- Рушники мои, рушники! Разузоренные рядна, юбки, кожухи! Обобрали меня, продали, пропили... Просвистели, проиграли, протанцевали...
Вся улица сбежалась на ее плач, не так чтоб сбежались, а боязливо выглядывали из-за тынов...
Внезапно голоса смолкли. Хмуро уставившись в землю, женщины торопливо цепляли тяжелые ведра на коромысло - и с таким видом, будто им слова некогда вымолвить, расходились.
Вдалеке на улице показался шагавший вразвалку староста.
10
Секли ветры, поливали дожди, скот идет, тесно сбившись в кучу, надо быть всегда начеку, как бы поездом не перерезало. Огромная забота легла на костлявые плечи пастуха. Хоть Савва, считается, отныне ведает фермой, да не так-то легко привыкнуть к такой ответственной должности.
Скотина брела, увязая в топкой грязи, щипала сухую траву, охотно поедала спорыш, жадно кидалась на сочные озимые всходы, - следить надо, чтобы не вытоптала хлеба. Дни выдались дождливые, холодные, в такую непогодь коровы держатся кучно, жмутся друг к дружке, согреваются. Небо затянули тучи - защита от бомбовозов. Располагались лагерем обычно на невспаханном поле, на ночь разводили костры, прозябшие, промокшие до костей люди сушат одежду, варят ужин, обогреваются. Коровы обступят Савву, уставят на него тупые морды, укладываются вокруг спасительного огня. У Саввы душа болит - ладно уж людям достается, а скотина-то чего мучается.