Мать берет дитя на руки, оно тянется к надежной своей защите, доверчиво припадает к теплой груди, что-то лопочет. Мать несет ребенка к могиле, умоляет ефрейтора не разлучать ее с дочкой, чтобы вместе принять смерть. Пусть дитя не видит, как умирает мать, и чтобы мать не знала, как погибает дитя.
- Вы же люди, не вынимайте живое сердце из груди!
Взывает мать. Но к кому взывает?
Перед ней наглое лицо Тихона, - скаля зубы, полицай наводит на нее винтовку...
Уж не рассчитывают ли враги, что она смирится, пойдет на предательство, станет служить им?
Полицай Хома и немец-автоматчик целят ребенку в голову. Текля поворачивается к ним спиной, крепче прижимает дочку к себе, защищает своим телом.
Не остереглась мать - сбоку наставил автомат ефрейтор.
Выстрел оглушил, раскололась земля. На руках матери умирает родное дитя, холодеет тело, гаснут глаза.
Полицаи возбужденно галдят, в восторге от выстрела ефрейтора.
Текля потерянно озирается, затуманенный взгляд замечает рыжего зайчика с медвежонком на снегу...
Выстрел оказался в самом деле точным, хотя и запоздал... Ефрейтор выронил из рук автомат, остолбенел... Полицай Хома и автоматчик, целившиеся в Теклю, распластались на снегу. Из перелеска бурей, снежным ураганом вылетели белокрылые народные мстители.
Опомнившись, ефрейтор дал тягу.
- Огонь! - скомандовал не потерявший самообладания Тихон, пытаясь отбить нападение.
Полицаи беспорядочно ударили из винтовок и кинулись вслед за ефрейтором. Курт рысцой бежал к селу - задыхаясь, весь в поту, мешал тяжелый зад. Бежал и верещал, как заяц, боялся, как бы не настигли партизаны, не ушла машина. Рука горела, кровь лилась ручьем, след тянулся по снегу. Полицаи, прикрывая ефрейтора, по команде Тихона вслепую дали залп из винтовок и бросились к школе - единственному надежному бастиону, другого спасения нет. Встанут у окон, дверей и будут защищаться, пока не придет подмога. А в том, что подмога скоро придет, нет никакого сомнения. На их глазах машина с начальством рванула к райцентру, потонув в облаке снежной пыли. Возле грузовой суетились автоматчики, не могли завести мотор, Курт в панике повернул туда, - только короткие голенища мелькали.
Но всех больше набралась страху, бесспорно, Санька, с разрешения Курта наблюдавшая издали, как спроваживают на тот свет Теклю. Она совсем потерялась... Из перелеска застрочили автоматы, засвистели смертоносные пули, из овражка выползли осатанелые партизаны, - и Теклю, похоже, спасли. Все пошло кувырком! Санька приметила, как бросился к селу ошалевший от страха ефрейтор. Удивительное проворство проявила и дочка старосты: убегая от партизан, она летела впереди всех.