Ужасное чувство, что в пламени сгорает человек, которого я когда-то так сильно любила, отец моего ребенка, такой близкий и родной Севка, вызывало у меня судорожные всхлипы и дикое желание наброситься на проклятого Игорька и вцепиться ему в кадыкастое горло.
Когда бензобак, наконец, взорвался, я была уже так далеко, что не пострадала, только упала лицом в землю и лежала так несколько минут. Потом, приподнявшись, увидела вдалеке габаритные огни удаляющейся машины.
***
Сколько я брела по кустарнику, перешедшему затем в реденький лес, не знаю. Утро застало меня спящей в обнимку с грязным голубым медвежонком на краю вспаханного поля. Наверное, я просто упала в изнеможении и отключилась. Все мое тело болело и, кажется, представляло собой один большой синяк. Нос распух и ныл, кофта на локтях была изодрана, а сами локти саднили. Тупо мотая головой, я уселась на земле и огляделась. Вокруг не было видно ни людей, ни каких-либо строений, только поле да росшие купами кустарники и невысокие деревья.
Я встала и наугад побрела вдоль поля, надеясь, что увижу хоть какую-нибудь дорогу. Ведь если поле вспахано, значит, к нему должны были как-то подъехать. В голове царило такое смятение, что я могла выделить только самые простые мысли, все остальное было сплошным ужасом. Неужели это действительно произошло с нами — со мной и Севкой? Может быть, я просто сошла с ума, брожу неизвестно где, все меня ищут, муж ждет дома вне себя от беспокойства, Егорка спрашивает Симу: «А где мамуля?»
Тут я споткнулась и уронила мишку. Нагнувшись и протянув за ним руку, я заметила, что моя ладонь и пальцы покрыты странными грязно-коричневыми пятнами. Такие же пятна были на голубой шкурке медвежонка. Еще не понимая, что это такое, я поднесла пальцы к носу и ощутила слабый кисловатый запах засохшей крови, крови моего мужа. Уткнувшись лицом в голубое пушистое тельце, я просидела в густой траве неизвестно сколько времени, но так и не смогла заплакать. Казалось, внутри меня не осталось ни капли влаги, чтобы выдавить хоть одну слезинку. Потом снова поднялась и пошла.
Наконец, обойдя почти половину поля, я увидела измятый участок травы под несколькими старыми березами и ровную проселочную дорогу. Очевидно, здесь совсем недавно был лагерь трактористов. Около берез виднелось свежее костровище и лежало бревнышко для сиденья. За бревнышком я отыскала ржавое ведро, в котором было немного воды, пару пустых бутылок из-под водки и размокшую от росы красную пачку с надписью «Прима».
Пить воду я не рискнула, только осторожно умылась и вымыла руки выше локтя. Рукава пришлось закатать, так хоть не было видно дыр. К счастью, джинсы не порвались, только были сильно испачканы на коленях. Хорошо, что вчера я одела не какой-нибудь светлый костюмчик или сарафанчик. Поехала в чем была — в черных джинсах, кроссовках и темно-зеленой кофточке, просто из-за головной боли переодеваться не хотелось.