Осень уже сильно давала себя знать. Пахло холодом октябрьского утра и вянущими листьями, которыми был полон бульвар. Но на прибрежных каштанах сохранилось еще много листвы. Они стояли в мглистом, синеватом сиянии, прямые, неподвижные, немного напоминающие букеты из красных и желтых искусственных цветов и потемневшей зелени.
Лукаш некоторое время смотрел на реку, на дымы, на небо, которое здесь, над Вислой, всегда шире, чем в городе.
— Погляди, — сказал он наконец, — видишь, как это облако похоже на летящего аиста?
Эмилька задрала голову.
— Где?
— Вон, вон! — показал Лукаш. — Ну прямо аист. Видишь?
— Ничуть не похоже.
— Сейчас уже нет, а только что было совсем как аист. Пойдем посидим здесь…
И он потащил Эмильку к каменной лестнице на набережную. Но Эмилька уперлась.
— Мама не велела сидеть на камнях, потому что это вредно. Можно простудиться.
— А вот на этом можно! — указал Лукаш на чугунный барьер вдоль бульвара.
Но Эмилька выбрала скамейку под каштаном. Лукаш сделал гримасу.
— Это неинтересно, — на скамейке. Лучше там.
Но, видя, что нижняя губа Эмильки уже недовольно поехала вперед, он поспешил согласиться. Эмилька, прежде чем сесть, старательно расправила пальтишко.
— Рассказывай, — промолвил Лукаш.
— Сейчас, дай вспомнить.
— Ты забыла?
— Нет, сейчас вспомню.
Минуту она молчала с важным, сосредоточенным видом, между тем как Лукаш, опершись локтями на широко раздвинутые колени, болтал ногами, концом одного ботинка задевая гравий.
— Ну?
Эмилька откинула назад сползшую набок косу.
— Вспомнила. Это было так: давным-давно, когда нас еще совсем на свете не было…
— Во время войны?
— Нет, еще раньше. Перед войной.
— Где жили твои родители во время войны?
— Папа в Варшаве, а мама в Кельцах, но они еще не были знакомы.
— А мои уже были. Познакомились страшно далеко отсюда, в Советском Союзе. Там в одном колхозе родился Гжесь. А папа был в Первой армии.
— А это было раньше, — сказала Эмилька.
— И что было?
— Жил тогда один пес.
— Какой породы?
— Ну, обыкновенной.
— Дворняга?
— Дворняга.
— Жалко, не овчарка.
— Нет, дворняга.
— Как его звали? Эмилька запнулась.
— Сапфир?
— Нет.
— Может, Искра?
— Нет, не Искра. По-другому… Да, да его звали Тузик.
Лукаш почувствовал легкое разочарование.
— Тебе не нравится?
— Нравится. Но Сапфир или Искра было бы лучше.
— А мне Тузик больше нравится.
— И что с ним случилось?
— Подожди, все расскажу. Тузик жил у одних богатых людей, ну, знаешь, у капиталистов.
— Знаю.
— У них была фабрика.
— Какая?
— Очень большая.
— Автомобилей?
— Нет. Просто фабрика. И они его ужасно эксплуатировали.
— Били?