Кассирша молча взяла деньги. Так же молча стала считать двадцатирублевые облигации. Насчитала на три тысячи и, переводя взгляд на посетителя, спокойно сказала:
– Давно такого богатого клиента не было. Аж кассу опустошил. Так что погоди, милок, принесу еще.
– А откуда принесете?
– Как откуда? Откуда надо! Из сейфа, конечно.
– Ну давай, а то меня такси ждет.
– При таких деньгах думать о такси… Я мигом… Кузнецов ждал, облокотившись о деревянную стойку, то и дело влезая по пояс в окно кассы. От прежнего нагловатого спокойствия не осталось и следа. Никак не мог сладить с невесть откуда нахлынувшей дрожью, которая катилась по всему телу. Не отдавая себе отчета, он резко оттолкнулся от стойки и выскочил из сберкассы.
Известие об осечке Николай принял совершенно спокойно. Только приказал Любе съездить на такси к той самой сберкассе и определить обстановку. Он несколько раз произносил слово «осечка». «Не провал, - думал он - только осечка. Иначе Вадима схватили бы на месте. Нет, это не провал. Это - осечка. Парень сглупил, струсил. Должен был дождаться. Провала не должно быть. Я все учел…»
Николай не мог учесть лишь того, что накануне двое следователей объехали все сберкассы Москвы и Московской области. И каково было бы его удивление, если бы он узнал, что следователи приехали из города, где было совершено ограбление банка. Не мог он знать и того, что следователи ездили по сберкассам в сопровождении своих московских коллег, притворялись клиентами, которые покупали на сторублевые купюры облигации трехпроцентного займа. Приезжие следователи специально отрастили усы и бороды, чтоб, как говорил их шеф Суренян, на лбу было написано - «кавказец». Николай продолжал верить, что произошла ошибка. И тут вернулась Люба. Она с порога подмигнула Николаю и бросила ему любимое слово брата - «порядок». Это означало, что в сберкассе нет никакого шухера, то бишь - шума. И вообще ничего подозрительного она не видела. Мало того: зашла внутрь, прислушалась - ничего похожего. Рассказала и о том, что, когда выходила, встретила двух небритых бичей. Один коротышка, второй долговязый, в очках.
Запомнила их, потому что оба были мятые, словно с поезда. И еще потому, что говорили друг с другом по-армянски. «А некоторые слова, слава богу, я знаю, - завершила Люба, - наслышалась тут с вами».
– Они были только вдвоем? - спросил Николай.
– Кажется. А почему ты спрашиваешь?
– Ты мне толком не ответила на вопрос.
– Я думаю, вдвоем. Хотя за ними вплотную шел еще один. Но тот не был на них похож. Да и одет не как они.