На слушание дела четырех «солдат Христа» и их трех мирских пособников, состоявшееся весной 1962 г., итальянские и иностранные газеты прислали более ста специальных корреспондентов. Даже для Сицилии этот процесс был подлинной сенсацией.
Бросались в глаза раболепие, с которым карабинеры, одетые по этому случаю в парадную форму, встречали монахов-разбойников, и предупредительность, с которой судьи обращались к преступникам в рясах. Монахов защищали известнейшие адвокаты: профессор Карнелутти, член христианско-демократической партии, хвастливо заявивший репортерам, что не возьмет за свои труды ни одной лиры, и бывший президент Сицилийского региона Алесси, о котором в кулуарах говорили, будто ранее он неоднократно совершал в Мадзарино «благочестивые паломничества». Во время процесса в коридорах суда толпилось необычно много монахов-капуцинов и князей церкви. Присутствовавшие в зале одобрительным шепотом сопровождали все выступления защитников.
Католическая церковь и мафия безраздельно правили на Сицилии, на итальянском же «сапоге» любой судья или государственный служащий, даже если он был противником мафии, превыше всего ставил власть церкви. Как бы восприняло население Юга Италии разоблачение монахов и тем самым всего ордена? Во всяком случае, духовенство и клерикальная христианско-демократическая партия не были заинтересованы в скандале.
Монахи избрали ловкую тактику. Они заявили, что истинным преступником является монастырский садовник Лo Бартоло, покончивший с собой, чтобы уйти от ответственности. Он один знал подлинных подстрекателей. И он принудил четырех монахов играть роль письмоносцев и сборщиков денег. Монахи же были невинными жертвами этого коварного преступника.
Обвиняемые Николлетти, Салеми и Адзолина на суде ничего не могли вспомнить. На вопросы судьи они отвечали: «Я не знаю!», «Никого не узнаю!», «Я забыл!»
Омерта́ заставляла подсудимых молчать.
Монастырский служка Николетти, уже сознавшийся в своих преступлениях, отказался от части данных показаний. Признав свою причастность к убийству Каннады и покушению на полицейского Ступпиа, он отказался назвать остальных участников. В дальнейшем Николетти попросил, чтобы допросы происходили при закрытых дверях. «Я боюсь, — сказал он, — что меня постигнет участь Ло Бартоло. Я не хочу окончить так же, как он».
«Этим вы хотите сказать, что Ло Бартоло был кем-то убит?» — спросил председатель суда.
«Нет, этим я ничего не хочу сказать. Я ничего не знаю. Единственное — я опасаюсь за свою жизнь и за жизнь своей семьи. Ло Бартоло мертв — вот все, что мне известно».