— Не сердись на меня, капитан Кристин! — Моник улыбнулась и вокруг будто птички запели и солнце засияло ярче. — Я погорячилась. Этот невежа Ле Вассер расстроил меня. А переоделась я потому, что не хочу больше карабкаться по лестницам в платье — это неудобно. Кроме того, достойные женщины тут, кажется, платьев не носят.
Кристин лишь пожала плечами, но я заметил, что она скрывает улыбку.
— Идемте в «Капитан и Соловей», — предложил Мерфи. — Помнишь эту таверну, Кристин? Ты бывала там маленькой. В тот раз, кстати, ее и сожгли, но хозяйка отстроила заново.
— Помню! Идем, конечно — это было вполне капитанское местечко.
Я бы предпочел остаться на «Устрице» и как следует выспаться, но все, и даже Роб, захотели идти. Спустя час мы уже сидели в довольно грязном и очень шумном заведении. Я устал и, проглотив немного отвратительного на вкус рома, почувствовал сонливость. Немного отодвинувшись от стола, я принялся наблюдать за публикой. Все же судьбе было угодно, чтобы я оказался не где-нибудь, а в столице пиратов и, если удастся выбраться из этого приключения, когда-нибудь буду рассказывать об этом внукам.
Если не вдаваться в детали, происходящее в таверне напоминало обстановку в крепости губернатора. Вот только гости в «Голубятне» вели себя куда тише, а в углу не бренчал на расстроенных инструментах квартет музыкантов, как видно, пьяных в дым. Эти звуки могли бы запросто свести с ума человека с тонким слухом, но здесь таких, судя по всему, не водилось. Явно не все эти люди были пиратами — я заметил, между прочим, компанию загорелых мужчин, усевшихся прямо за стол с длинными буканьерскими ружьями — но вели себя безобразно все без исключения. Кажется, каждый вновь вошедший стремился во что бы то ни стоило напиться допьяну как можно скорее, а потом пуститься в пляс. Капитанов, которых рассчитывала застать здесь Кристин, чтобы похвастаться своим новым статусом, в таверне не оказалось. Я искренне надеялся, что хоть они вели бы себя приличнее.
Здесь гуляли не только европейцы — я видел людей и с африканскими, и с индейскими, и с азиатскими чертами, а уж полукровок и квартеронов хватало всяких. И все, что мужчины, что женщины, старались разукрасить себя всеми возможными способами. Я видел татуировки, бусы, серьги, вставленные не только в уши, но даже в нос и губы. Одежду они тоже предпочитали яркую, дикарскую, хотя щеголи все же носили камзолы. Эта часть одежды обычно выглядела изрядно поношенной, но тоже разукрашенной всевозможными бусинами и пряжками.
— Да не так уж и плохо они живут! — сказал мне Роб. — Смотри — люди просто веселятся, никаких драк, никаких склок!