Я понимал, что работа предстоит долгая. Даже предварительная, черновая запись, которую следует произвести немедленно, по неостывшему займёт дней десять. Поэтому пошёл на почту послать телеграмму жене, ждавшей меня к понедельнику, чтоб вместе ехать в Сочи. Написал: "Мамочка, задерживаюсь срочной работой. Целую тебя в рот. Железный Феликс". По-моему текст телеграммы мне удался. Мне даже кажется, он по качеству не уступает прошлогодней моей телеграмме, отправленной из Сочи: "Мамочка, лежу на песке истекаю потом от потери пота ослабел Целую Забродский". Принявшая у меня телеграмму молодая девушка во всю хихикала, как опытный потребитель полусоветского юмора и даже начала вполголоса напевать популярные куплеты моего сочинения, которые накануне пел, приплясывая в телепрограмме популярный артист.
И вот я начал танцевать.
Вокруг стоит народ,
И смотрит как герой труда,
Чечётку лихо бъёт.
Ай - яй - яй, ай - яй - яй
Ай - яй - яй - яй.
Кто собрал весь урожай,
С нами подпевай.
Так подпевала почтовый работник из Сочи. Но почтовый работник Здолбунова была женщина другого поколения, между сорока и пятьюдесятью и чем-то она мне показалась знакомой. Взяв у меня телеграфный бланк, почтовый работник быстро, профессионально прочитала слова, не касаясь их карандашиком, потом прочитала их вновь и вернула мне бланк.
- Нет, - сказала она, - такое не пойдёт.
- Что вам не нравится? Я неправильно заполнил бланк?
Стараюсь быть хладнокровным, как у редакторов в издательстве.
- Бланк вы заполнили правильно, но мне не нравится текст.
- Однако это мой частный текст.
- Ошибаетесь, гражданин, этот текст написан на государственном бланке и должен быть подтверждён государственным служащим.
Да, это она. Не та, конечно, но её оттиск. Оттиск редакторши, которая давным-давно лишила меня девственности.
- Как можете вы писать своей матери такие непристойные слова?
- Во-первых я пишу не матери, а жене.
- А почему здесь - мамочка?
- Это моё дело, - попробуй сохрани хладнокровие. Нет, советская действитель-ность, если перефразировать Ленина, ежедневно, ежечасно и стихийно порождает из своих граждан истериков, скандалистов, неврастеников. - Одним нравится называть свою жену поросёночком, кукушечкой, сладкой булочкой, а мне нравится мамочкой.
- Тем более, зачем вы пишете - целую тебя в рот? К чему такая подробность? Почему не написать просто и нормально - целую.
Приёмщица телеграмм посмотрела мне прямо в глаза. Глаза у неё цвета тёмно-коричневой черешни. Такие женщины до старости сохраняют на своём лице порок. По-моему она приняла бы моё приглашение и после работы поднялась бы ко мне в гостиничный номер. Однако там меня ждёт другая, хоть и в чём-то подобная, как подобна в определённые моменты эта пожилая почтарша юной шекспировской Юле, а хромой Чубинец стройному любовнику Роме. Почтарша женщина. Она чувствует, что мой гостиничный номер занят другой и потому от ревности становится неумолимой.