В сущности, Кортен должен был в ту же секунду положить трубку. Но он не сделал этого, и Мишке продолжил:
— Те времена давно прошли, господин Кортен, когда достаточно было иметь знакомство в СС и эсэсовский мундир, чтобы распоряжаться людьми, как пешками, — кого в Швейцарию, а кого на виселицу…
Мишке положил трубку. Я услышал, как он перевел дыхание, потом раздался щелчок магнитофона. Пошла музыка: «And the race is on and it looks like heartache and the winner loses all».>[149]
Я выключил магнитолу и остановился на обочине. Кассета из кабриолета Мишке — я совершенно про нее забыл.
В эту ночь я так и не смог заснуть. В шесть утра я не выдержал, встал и принялся за установку и украшение елки. Кассету Мишке я прослушал еще и еще раз. Размышлять и анализировать в субботу я уже был не в состоянии.
Тридцать накопившихся у меня пустых консервных банок из-под сардин я положил в мыльную воду, чтобы от елки не пахло рыбой. Опершись на края раковины, я смотрел, как они погружаются на дно. У некоторых отломились крышки, когда я их открывал. Придется их приклеить.
Значит, это Кортен заставил Вайнштейна найти документы в столе Тиберга и донести на него. Я должен был сразу догадаться, когда Тиберг сказал, что о тайнике знали только он, Домке и Кортен. Нет, это была не случайная находка, как думал Тиберг. Они приказали Вайнштейну найти бумаги в столе. Это было как раз то, о чем говорила фрау Хирш. Может, Вайнштейн даже вообще не видел документов; ему ведь надо было только заявить, что он их там нашел.
Когда за окнами рассвело, я пошел на балкон и стал устанавливать елку на подставку. Мне пришлось поработать ножовкой и топориком. Верхушка была слишком длинной. Я подрезал ее так, чтобы потом снова приставить к стволу и закрепить с помощью швейной иглы. Наконец я поставил елку на отведенное для нее место в гостиной.
Зачем? Ради карьеры? Да, Кортен не смог бы добиться своих целей, если бы Тиберг и Домке были рядом. Тиберг говорил, что как раз период после процесса над ними стал фундаментом карьерного роста Кортена. А освобождение Тиберга было перестраховкой. И она полностью себя оправдала. Когда Тиберг стал генеральным директором РХЗ, Кортен тут же взлетел на головокружительную высоту.
Заговор, в котором я сыграл роль полезного идиота. Задуманный и реализованный моим другом и шурином. Которого я рад был не привлекать к участию в процессе. Он цинично меня использовал. Я вспомнил наш с ним разговор после переезда на Банхоф-штрассе. Я вспомнил наши последние разговоры в Синем салоне и на террасе его дома. «Зельб, сердобольный ты наш!»