Потом все произошло за считаные секунды. Петер повернулся к тому, что стоял справа; другой сделал два шага и, оказавшись у него за спиной, схватил его за руки. Второй ударил его в живот, потом еще и еще раз. Все происходило как во сне. Эти типы казались какими-то бесстрастными роботами, и Петер даже не пытался защищаться. Он, наверное, как и я, тоже был словно парализован. И все мгновенно кончилось. Когда я побежала в их сторону, тот, что бил Петера, спокойно, почти бережно снял у него с носа очки, бросил их на землю и растоптал. Потом они отпустили Петера и так же бесшумно и быстро, как появились, скрылись за памятником. Я еще несколько секунд слышала, как они бежали по лесу.
Когда я подбежала к Петеру, он, скрючившись, лежал на боку. Я… Впрочем, это не имеет значения. Он мне так и не рассказал, зачем поехал на кладбище и почему его избили. И не спросил, почему я поехала за ним.
Она умолкла. Судя по ее рассказу, Мишке имел дело с профессионалами, и я понял, почему она сомневается в случайности его гибели.
— Нет, фрау Бухендорфф, я не думаю, что это у вас истерика. Может, было еще что-нибудь, что показалось вам странным?
— Разные мелочи. Например, то, что он снова закурил. И совсем забросил свои цветы, так что они все засохли. Он и со своим другом вел себя очень странно. Мы встречались с ним в один из этих дней, потому что оба не знали, что делать. Я рада, что вы мне поверили. Когда я попыталась рассказать в полиции эту историю с кладбищем, они не проявили к ней никакого интереса.
— Вы хотите, чтобы я провел расследование и сделал то, чего не удосужилась сделать полиция?
— Да. Ваши услуги, кажется, стоят недешево. Я могу предложить вам десять тысяч марок, но мне хотелось бы знать настоящую причину гибели Петера. Вам нужен аванс?
— Нет, фрау Бухендорфф, мне не нужен аванс, и я пока не готов дать вам свое согласие. Все, что я сейчас могу, это, так сказать, провести предварительное следствие. Мне надо задать кое-какие вопросы, проверить кое-какие следы, и только тогда я смогу решить, возьмусь ли я за это дело или нет. Это будет недорого. Вы согласны на такие условия?
— Хорошо, господин Зельб, давайте так и сделаем.
Я записал несколько адресов, телефонов и сведений, пообещал держать ее в курсе и проводил ее до двери. На улице все еще шел дождь.
Мой старый друг, комиссар Нэгельсбах, служит в гейдельбергской полиции. Он давно ждет ухода на пенсию: с тех пор как он в пятнадцать лет начал свою карьеру с должности посыльного городской прокуратуры Гейдельберга, он уже успел построить из спичек Кельнский собор, Эйфелеву башню, Эмпайр-стейт-билдинг, Университет имени Ломоносова и замок Нойшванштайн, но копию Ватикана, свою главную мечту, которую невозможно реализовать, совмещая это занятие со службой в полиции, он откладывал на пенсионные годы. Я тоже с интересом жду развития событий. Творческая эволюция моего друга прошла на моих глазах. В его ранних работах спички были чуть короче обычных. Они с женой отрезали спичечные головки бритвенными лезвиями. Нэгельсбах тогда еще не знал, что спичечные фабрики выпускают спички и без головок. Его поздние творения приобрели за счет более длинных спичек нечто готическое. Поскольку его жена после перехода на длинные спички уже ничем ему помочь не могла, она принялась читать ему вслух, когда он работал. Начав с Ветхого Завета, прямо с Книги бытия, она в настоящий момент читает ему «Факел» Карла Крауса.