Так и шло время, и привыкли все к такому положению. Андрей привык к тому, что жена у него распутная, Вера – что муж ее пьяница и буян, а соседи – что семья Копосовых несчастная и непутевая. До того привыкли, что Вера даже приметы знала, когда Андрей сильно забушует, а когда успокоится. Перед новолунием сильно бушует, а в новолуние передышка. Потому молила она Бога, ибо как началась у нее эта адская жизнь, начала она вспоминать Бога, хотя в церковь не ходила, молила Бога, чтоб выходные дни перед новолунием выпадали. Тогда отвозил в Горький Андрей деревянные изделия и выручку там со знакомыми пропивал, на день-другой задерживался. Возвращался он оттуда угрюмый, тихий. Если через какое-то время и начинал буянить, то буянил не беспредельно. Веру пробовал бить, но Устеньку не пугал и имущества не трогал. Одно было у Веры теперь удовольствие, кроме дочерей, конечно. В хороших местах она жила и любила свою родину, город Бор… Место рыбное, грибное, ягодное… Даже и при женской ее беде возможен здесь повод для радости… Замечала она, что Тася последнее время с осуждением на нее посматривает и к отцу привязывается, зато Устенька, которую отец не любил и не разрешал теперь играть возле верстака стружками, тесней к матери липла. Вера по-прежне-му на швейной фабрике работала, шила не солдатские ватники, а хлопчатобумажные, безликие тужурки синего и серого цвета для всеобщего пользования. А как выходной, Вера с Устенькой в лес… Сколько там удовольствий разных. И на вкус можно попробовать удовольствия, и послу-шать, и посмотреть… Лесным воздухом Вера была вспоена, лесным воздухом Устеньку, свою любимицу, думала вспоить. Недаром же город называется Бор, что по-славянски значит – лес… «Тася меня осуждает, – думает Вера, – она отцова дочка, а Устенька – мой единственный родственник теперь…» Однако боялась она, чтоб Андрей в буйном пьянстве с Устенькой чего не сотворил, как грозил он…
Однажды в воскресенье – начало было зимы, и в лесу особенно пахуче – решила Вера Устеньку с собой забрать на лесной воздух, а ее нету… Звала, звала – нету… Кинулась в дом, Андрей у верстака работает, угрюмый, но не пьяный. Тася с ним рядом сидит, стружку подбирает.
– Устю не видели? – с волнением спрашивает Вера.
– Не видели твоей Усти, – угрюмо отвечает Андрей, – не нанялся я за твоими грехами бегать, стеречь их. А Тася говорит:
– Она к старухе Чесноковой пошла.
– Какой еще Чесноковой? – продолжает волноваться Вера.
– Той, у которой евреи живут, – нехорошо улыбается Андрей, – так что, может, ты не от Павлова, а от еврея ее прижила…