– Что это за праздник? – спрашивает человек.
– То, товарищ, не праздник, а партийные похороны, – отвечает мужик.
– Кого же хоронят?
– Петра Семеновича, бригадира, хоронят после убийства, – отвечает мужик.
– Кто ж убил?
– Мельник и убил, больше некому, – говорит мужик, – мельник и младший его сын Лешка, за старшего сыночка Митьку, которого Петро Семенович удавил… Да так убил, что лежали Петро Семенович не как мертвец, а как говядина или свинина на мясном прилавке в городе Димитрове в богатое время. Теперь мельника с сыном Лешкой к расстрелу судить будут, в Харьков повезли.
Слышит все это Мария, но кто тот, кто спрашивает, не признает. А Петра Семеновича вспоминает. И хоть жалеет его, но не плачет. И замечает, что все вокруг жалеют Петра Семеновича, но никто не плачет, а несут его молча в закрытом гробе. Мария мимо прошла, и вот уже хутор Луговой, забор санатория, цветник в снегу, против него хата родная. Ох как сердце забилось, как захотелось, чтобы открыла дверь мать Мария, обняла, поплакала, как Ксения, когда провожала, а рядом с ней брат Вася, который кинул свое воровство и вернулся домой раньше…
Но дверь открыла сестра Шура.
– Ты откуда? – спрашивает.
– Я в городе Воронеже была, – отвечает Мария, – у сестры Ксении.
– А Вася где?
– А Вася, – говорит Мария, – в городе Изюме потерялся.
И случилось то, чего Мария больше всего боялась, упрекнула ее сестра Шура.
– Как же ты могла оставить Васю на чужбине? – говорит.
И молчит Мария, нечего ей ответить. Брат Коля тоже из хаты голос подал:
– Кто там?
– Это Мария вернулась, – говорит Шура, – а Вася в дороге отстал.
И Коля тоже упрекнул:
– Как же ты за Васей недосмотрела? Что ж мы будем в письме отвечать матери нашей, которая спрашивает про тебя и про Васю?
Мария как услышала про письмо матери, сразу свою обиду забыла.
– Где же мать наша? – спрашивает.
– Мать наша, – отвечает Коля, – в городе Керчь… А ты почему у Ксении не осталась, что она, бедно живет, не прокормить ей тебя?
– Нет, – отвечает Мария, – Ксения живет не бедно, даже вам денег прислала, я же вернулась, поскольку по родной хате скучаю. – И после этих слов достает она из трико пакет и отдает его Шуре.
Взяла Шура пакет, и начали они с Колей деньги считать. Шура говорит:
– Ксения всегда устроится сытно и в богатстве, а тут пропадай… Она как в двадцать третьем году убежала в четырнадцать лет с фотографом проезжим, так и не была с тех пор дома… Она что ж, и теперь с фотографом живет?
– Нет, – отвечает Мария, – она живет с Алексеем Александровичем, железнодорожным техником, а до этого работала в городе Льгове в доме отдыха… Мне мать о том рассказывала.