Крайний гроб подняли и понесли, держать стало легче, так как можно было свободнее развернуть локти. Понесли и Колюшу. Ким заметил, Колюшин затылок плотно залеплен пластырем, из-под которого выглядывали клочки розовой ваты, такой же, как в глазницах.
- Взяли,- скомандовал мужчина,- вы вдвоем спереди...
Старик прихрамывал, гроб дергался, больно бил по плечу. На лестнице сорвался, хрустнул под ногами венок.
- Черт с ним,- сказал мужчина,- где этот шофер девался. Слушай,- окликнул он человека в полушубке,- ты шофер? Где ж ты ходишь...
- Командировку подписывал,- сказал шофер,- в путевом листе у меня перевозка грунта... Бухгалтерия цепляется... Расценку завысил... С этого и начинается все... Рабочему человеку копейку из глотки выдирать надо...
- Вот вспомнил,- сказал мужчина,- крышку ж гробовую не взяли... Шофер, подержи, я сбегаю... Я потом администратора не поймаю...
- Ладно,- сказал сероглазый старик,- дома свою сколотим...
- Не в том дело,- ответил мужчина,- снегу насыпет...
- Брезентом прикроем,- сказал шофер,- у меня есть в кабине...
- Я тебе твоего сына, конечно, хоронить не желаю,- сказал вдруг мужчина тихо, и лицо его дернулось,- Советы даешь...- Он махнул рукой и пошел вверх по лестнице.
- Шкуру с них драть,- сказал шофер, глядя перед собой,- это, может, вредительство... Падлы... Я б их всех пострелял... С портфелями ходят... Ты братуха? - спросил он Кима.
- Нет,- ответил Ким,- просто вместе работали...
Появился мужчина, прижав к груди свежеструганую некрашеную крышку гроба.
- Ну, спасибо,- сказал он Киму,- мы дальше сами...
Между тем народ уже двинулся, густо облепив три грузовика, ползущие на малой скорости. Впереди заплаканные девчонки из номерной несли венки, увитые черными лентами. Время от времени оркестр исполнял траурные мелодии. Кладбище было далеко, за поселком, за огородами с истрепанными ветром пугалами, за снежным полем, истыканным вышками разведочного бурения. На кладбище народ толпой сгрудился вокруг могилы, рядом с которой поставили полированный гроб начальника и спустили на канатах обелиск черного мрамора.
Мальчиков с грузовиков не сняли, их должны были хоронить чуть подальше в выкопанных по ранжиру могилах у кладбищенской стены. Вновь суетился фотограф, расчищая обзор, укрепляя треногу в снегу. Начался траурный митинг. "Хозяин" и группа лиц, его сопровождавших, в том числе Зон, забрались на грузовик.
- Нелепый случай вырвал из наших рядов,- сказал "хозяин", выдыхая пар, комкая в руках кожаную, обшитую черным каракулем ушанку,- унес в могилу нашего хорошо потрудившегося на благо родины ветерана и эти молодые жизни... Всякий, кто работал с покойником, знает, как самоотверженно и патриотично относился он к своим обязанностям, каким замечательным товарищем и честным советским гражданином он был...