Таким образом, проведя этот исторический экскурс, я могу ответить на первый вопрос так: "Юмор есть юмор!"
По-другому его никак не определишь, иначе будет хоть и научно, но не смешно.
Вопрос второй: "Как автор стал юмористом? "
Вряд ли на земле найдется ребенок, который на вопрос: "Кем ты хочешь стать?" - ответит: "Хочу стать юмористом!"
Юморист - отнюдь не романтическая профессия. Она не связана ни с путешествиями, ни с приключениями, ни с полетами в космосе, ни даже с изготовлением кондитерских изделий.
Юморист по роду своей деятельности ближе всего стоит к часовщику: он тоже по винтикам и колесикам собирает сложный механизм шутки, той шутки, которая, как и часы, должна быть очень точной по времени, не спешить, не опаздывать и по возможности быть водоотталкивающей и противоударной.
Я не собирался быть юмористом. Я собирался стать врачом - и стал им. Закончил медицинский институт, четыре года работал врачом "Скорой помощи". И вот тогда, изучая специальную медицинскую литературу, я обратил внимание на то, что многие врачи указывают на смех как на лекарство удивительной силы.
"Из всех телесных движений, потрясающих тело и душу вместе, смех есть самое здоровое: он благоприятствует пищеварению, кровообращению, испарению и ободряет жизненную силу во всех органах", - пишет в "Макробиотике" X. Гуфеланд - лейбмедик прусского короля Фридриха.
А вот мнение выдающегося английского врача XVII века Сиденгема: "Прибытие паяца в город значит для здоровья жителей гораздо больше, чем десятки мулов, нагруженных лекарствами".
В справедливости этих слов я убедился на собственной практике. Вспоминаю такой случай: меня вызвали к одной старушке, которая случайно вывихнула себе нижнюю челюсть. Зевнула сладко, и челюсть отвисла! Я уж не помню, отчего это произошло; то ли телевизор она смотрела, то ли книжку скучную читала - не важно! Как говорится, бывает. Одним словом, ее дело вывихнуть, мое - вправить.
Приезжаю к старушке домой, вижу: вся комната забита родственниками, соседями, сочувствующими. Посредине сидит моя бабушка, рот у нее открыт, в глазах - печаль. Я, естественно, волнуюсь. Вправление вывиха - операция сложная. А тут еще на меня глядят десятки глаз. Сами понимаете ответственность большая. Но я виду не подаю, что волнуюсь, а, наоборот, очень так солидно и спокойно говорю: "Не волнуйтесь, бабушка, сейчас мы вас мигом вылечим!"
После этого сажаю старушку к столу, пододвигаю себе стул...
Вот тут происходит нечто непредвиденное. Я сажусь мимо стула и со всей силой шлепаюсь на пол. По пути хватаюсь за скатерть со стола, на меня падает графин с водой и ваза с цветами.