Сержант Гонсалес допрашивал ассистента, который нашел тело, — долговязого парня лет двадцати с едва пробивавшейся бородкой. Маршалл ничего о нем не знал, кроме того, что его фамилия Нейман.
— Вы кого-нибудь еще там видели? — повторил вопрос Гонсалес.
Нейман покачал головой. Вид у него был ошеломленный, словно его только что крепко стукнули по голове.
— Что вы там делали?
Долгая пауза.
— Был мой черед вести поиск.
— Поиск чего?
— Пропавшего кота.
Гонсалес закатил глаза и сердито повернулся к Вольфу.
— Эти поиски до сих пор продолжаются?
Вольф покачал головой.
— Хорошо, а то мне бы пришлось самому прекратить их. Если бы вы в своем сумасбродстве не затеяли эти розыски, Питерс сейчас был бы жив.
— Вы не можете этого знать, — ответил Вольф.
— Еще как могу. Питерс не оказался бы в ночной тундре. И не столкнулся бы с белым медведем.
— Это всего лишь предположения, — сказал Вольф.
Гонсалес яростно вытаращил глаза.
— Предположения?
— Да. Вы считаете, что Питерс растерзан медведем. Но это мог сделать и кто-то еще.
Сержант недовольно вздохнул и, не удостоив Вольфа ответом, снова переключил свое внимание на Неймана.
— Вы что-нибудь слышали? Что-нибудь видели?
Нейман покачал головой.
— Ничего. Только кровь. Везде кровь.
Казалось, он вот-вот лишится чувств.
— Хорошо. Пока достаточно.
— Кто перенес сюда тело? — спросил Маршалл сержанта.
— Я. Вместе с рядовым Флюком.
— Где сейчас Флюк?
— На своей койке. И чувствует он себя довольно-таки хреново. — Сержант кивнул Филипсу. — Почему бы вам не проводить мистера Неймана обратно к себе?
Экберг выступила вперед.
— Я пойду с ними.
— Только другим ничего не говорите, — сказал Вольф. — Пока что.
Экберг посмотрела на него.
— Все равно придется.
— От этого только лишнее беспокойство, — возразил Вольф.
— Беспокойство вызывают слухи, — ответила она. — Которые уже идут.
— Она права, — сказал Гонсалес. — Лучше все рассказать.
Вольф по очереди посмотрел на обоих.
— Что ж, хорошо. Только не распространяйтесь о ранах.
— И предупредите, чтобы никто не выходил наружу, — добавил Гонсалес.
Экберг вышла следом за Нейманом и рядовым Филипсом. Глядя ей вслед, Маршалл заметил, что в ней кое-что изменилось. До сих пор она относилась к Конти и Вольфу весьма почтительно, но после гибели Питерса словно стала другой. Она не только нарушила субординацию, сообщив об убийстве ученым, но и теперь продолжала открыто бросать вызов начальству.
Он понял, что Вольф смотрит на него.
— В чем дело? — спросил он.
— Раз уж вы здесь, может, взглянете?
— На что? — не понял Маршалл.
— На труп. Вы ведь биолог?
Маршалл поколебался.