— Рядовой Раттаган, — прозвучало снова.
Сегундо Мануэль Раттаган вскочил как на пружинах и бросился будить старика. Шон Фланаган сходил за очередной бутылкой виски, надел очки, накинул на плечи одеяло, подошел к постели лейтенанта и внимательно его изучил. Раттаган нетерпеливо выглядывал из-за спины старика.
— Этот человек на пороге смерти, — вынес свой приговор хозяин дома.
— Воды, воды, пожалуйста, — молил Северино Соса.
Шон Фланаган принес плошку с водой, но в тот момент, когда он готов был влить глоток в рот лейтенанта, рядовой Раттаган отвел руку старика от пересохшей глотки Северино Сосы. Затем он поднес губы к уху умирающего и прошептал:
— А теперь, ублюдок, ты расскажешь, что сделал с моим братом.
Но лейтенант все так же просил воды. Раттаган поднес плошку к его глазам и повторил:
— Рассказывай, ублюдок, что ты сделал с моим братом.
Близость воды, казалось, вернула лейтенанта к реальности. В конце концов он произнес:
— Не понимаю, о чем вы говорите, рядовой.
Он выговорил эту фразу с оттенком злой иронии, проявившейся в слабой, невольной полуулыбке. Рядовой Раттаган сразу же понял, что лейтенант не только понимает, о чем говорит его подчиненный, но и знает, о ком именно идет речь. Он всегда это знал. Вот откуда бралась ненависть, обрушившаяся на рядового с самого первого дня, с той секунды, когда лейтенант услышал фамилию Раттаган. И тогда Сегундо Мануэль Раттаган принял свое решение: он будет пытать лейтенанта, пока тот не заговорит. Он подошел к саламандре и стал нагревать на огне железную кочергу. Старик сидел в кресле-качалке и безразлично потягивал виски. Металл переменил цвет с черного на красный, а с красного на белый. Раттаган вынул кочергу из камина и поднес к самому лицу лейтенанта.
— Ты, ублюдок, расскажешь мне, что сталось с моим братом.
Северино Соса по-прежнему просил только о воде. По мере того как росла его ярость, рядовой Раттаган убеждался, что не способен пытать человека. Он даже не знал, как приступить к такому делу. От слабости Раттаган расплакался.
— Я мог бы взять на себя вашу работу, — сказал старик, глядя в потолок, — однако это ваша война.
Побежденный собственным бессилием, Раттаган поставил кочергу на место. И тогда принялся говорить Северино Соса — учтивым, любезным, спокойным голосом:
— Я расскажу вам, рядовой, что сталось с вашим братом, но прежде хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.
Сердце Раттагана сначала забилось часто-часто, а потом в нетерпении замерло. Старый ирландец поднялся на ноги, охваченный странным беспокойством.