Это было в мае 1882 года, когда Сэмюэл Сэнд вернулся после трёхдневного блуждания по прерии в свою небольшую хижину, которую он называл домом. Он тяжело опустился на огромный сундук, служивший ему креслом, и блаженно вытянул натруженные ноги. Его жена — индианка молча подогрела кофе и поставила перед ним большую оловянную кружку. Она передвигалась плавно, осторожно, как ходят беременные женщины всего мира.
Он долго сидел, уставившись в одну точку, не замечая, как остывает поставленный перед ним кофе. Время от времени он наклонялся и выглядывал в дверь на прерию, как бы проверяя, не растаял ли снег в лощинах.
Женщина принялась готовить ужин: бобы с солониной. Украдкой она бросала взгляды на Сэма, но он был погружён в свой собственный мужской мир, куда не было доступа женщине. Вздыхая и непроизвольно поглаживая свободной рукой огромный живот, она помешивала бобы, ожидая, когда кончится этот день и вместе с ним пройдёт дурное настроение мужа.
Канехе этой весной исполнилось шестнадцать. Прошлым летом к вигвамам её племени пришёл огромный рыжебородый и голубоглазый охотник на бизонов, и Канеха сердцем почуяла, что он пришёл за тем, чтобы купить себе жену, пришёл за ней. Он приехал на большом чёрном коне, к которому был привязан молодой тяжело гружённый мул.
Встречать его вышел сам вождь в окружении совета храбрейших. Все чинно уселись вокруг огня и начали неторопливый торг. Вождь вытащил и раскурил трубку, Сэм — литровую бутылку виски. Трубка пошла по кругу слева направо, бутылка — в другую сторону, справа налево. Когда и то и другое благополучно вернулось к вождю, он достал палочкой мясо из тушившегося на огне жаркого и протянул его Сэму, потом достал кусочек себе. Его примеру последовали остальные. Некоторое время все сосредоточенно жевали. Наконец, вождь прервал молчание и заметил, скосив масляные влажные глаза на Сэма:
— Хорошая собака. Мы вырезали ей язык и специально откармливали, чтобы её мясо стало жирным и нежным.
При этих словах Сэм поперхнулся и сделал поспешный глоток из бутылки. Видя, как жадно вождь наблюдает за тем как быстро исчезает её содержимое, он одёрнул себя и протянул бутылку вождю. Тот надолго прильнул к горлышку. Когда он поставил пустую бутылку на землю, его глаза подобрели ещё больше. Сэм понял, что теперь можно говорить.
— Я — самый удачливый белый охотник в этих краях, — хвастливо, как было принято, начал он. — Моё меткое ружьё сразило тысячи бизонов. Моей смелости нет границ. Ни один из твоих храбрейших не может заготовить столько мяса, сколько могу я.
