В общем, чем больше ты надеешься на себя самого, чем больше познаешь истину, что добрым словом и пистолетом всегда можно добиться большего, чем постом и молитвой, — тем выше твои шансы на выживание. И родной ректорат всячески нам в этом способствует.
И хотя жить мы намеревались не в палатках, все равно месяц в глуши — это долго, поэтому запастись надо всем. В Петрозаводске захватили, в частности, старенький бензиновый генератор и переносную рацию, они хранились в местном музее — нет, не как экспонаты… хотя еще немного, и будут они экспонатами… ну, вы меня поняли.
Дядька, который сел вместе с Рудольфычем, оказался очень прикольным. Звали его Ладислав Каренович, и был он музейщиком из Петрозаводска, абсолютно, в хлам повернутым на своем краеведении с уклоном в сильную эзотерику. Так, например, он был убежден, что в доледниковый период именно в Карелии, на Кольском полуострове и в Северной Скандинавии находилось то, что принято называть Атлантидой. Вернее, сама корневая Атлантида находилась в Гренландии, а в полярной Канаде и вот здесь, у нас, располагались ее заморские владения. В частности, наш регион был доледниковым научным центром, полигоном, помесью Силиконовой долины с Байконуром и Семипалатинском, только круче стократ, — а если учесть, что атлантская наука была единым целым с тогдашней могучей религией, магией и тэ дэ и тэ пэ…
При этом Ладик (мы не сговаривались: Рудик и Ладик, без вариантов) отнюдь не был чайником или психом в том виде, в каком мы привыкли их видеть в телевизоре. С нами ему вышло по пути, поскольку писал он сейчас монографию об Элиасе Леннроте, великом финском фольклористе, открывшем для всего мира «Калевалу». Ладислав Каренович намеревался пройти путями Ленрота и провести, что называется, «следовый анализ» — попытаться определить, насколько тщателен был финн в своих исследованиях, не пропустил ли он чего-то важного и, наоборот, не добавил ли чего от себя; или, что случается чаще, чем подсказывает нам здравый смысл, не принял ли он за фольклор народный пересказ какого-нибудь модного французского романа или поэмы Жуковского…
Тут мы ударились в этнографические и фольклористские байки, вспомнили, что пиво и рыбка еще остались, — и дорога стала более осмысленной. Как известно, красоты околожелезнодорожных пейзажей сильно преувеличены.
Высаживались мы в половине одиннадцатого, в светлых сумерках. Переправив отрядный скарб из вагона на перрон, расположились на нем, а Рудик и Ладик пошли искать договоренный автобус. В результате они его все-таки нашли, несмотря на железный экспедиционный закон: если двое заочно договариваются о встрече, они обязательно имеют в виду разные точки рандеву. Мы оба ждали, я у аптеки, а я в кино искала вас…