Большая игра (Гулев) - страница 97
— Дай же мне войти!
Женщина выпрямилась, застыв на пороге как вкопанная, потом приветливо кивнула и, пропустив бабушку Здравку вперед, бесшумно проследовала за ней своей легкой, скользящей походкой.
— Дома никого, — произнесла она, — посидим в холле.
Женщина распахнула дверь в комнату: в темноту холла хлынула золотистая синева осеннего дня.
Мать Паскала и бабушка Здравка стояли друг против друга по обе стороны тяжелого дубового стола.
— Ты знала, что я приду, да? — заговорила бабушка Здравка.
Женщина молчала. Светлые глаза ее сухо блестели.
— Садись, пожалуйста.
Женщины сели.
— Ты всегда была гордая, прямая… Сколько воды утекло с тех пор, — вздохнула бабушка Здравка. — И дети растут, твои мальчишки и мои внуки. Старшего твоего я еще не видела, но говорят, красивый парень, а Паскал…
Женщина закусила губу. Худенькое лицо сморщилось, глухие беззвучные рыдания сотрясали плечи, но глаза оставались сухими.
— Поплачь! Поплачь! — горестно молвила бабушка Здравка. — Легче станет. И не говори мне ничего. Все знаю.
И вдруг слезы хлынули из глаз женщины, будто поток прорвался.
— Плачь! — подставила свой стул поближе к ней бабушка Здравка. — Плачь!
Женщина плакала так горестно, так отчаянно, точно надеялась утопить в слезах пережитое, но голову не опускала, держала все так же гордо и прямо. А бабушка Здравка всей душой жалела ее, сердцем чувствовала ее боль, ее горе.
— Дети у тебя, — кротко сказала она, как привыкла говорить с Крумом и Здравкой, как говорила, наверно, со своим сыном. — Для детей надо жить. Для них. В жизни твоей они самое главное.
А слезы женщины обжигали морщинистые бабушкины руки…
Но вот светлые глаза, еще недавно горевшие сухим огнем, омылись вдоволь слезами и стали ясными. Рыдания постепенно стихали.
Бабушке Здравке снова виделся Гошо и с ним веселая, улыбающаяся девушка. Как они были неразлучны! Пока девушка не полюбила другого. Из их квартала была девчонка, росла на тех же улицах, что ее сын, но полюбила юношу из когда-то богатой семьи, да и теперь весьма обеспеченной. Вскоре вышла замуж. Забыла школьную любовь и светлую радость, с которой ее встречали в уютном домике Крума Бочева.
Гошо не находил себе места. Дни, недели, месяцы, даже годы ходил как потерянный. Не мог забыть свою любовь. Пока не встретил ту, которая потом родила ему Крума и Здравку.
А семейная жизнь улыбчивой девушки, искренне полюбившей другого, не удалась. Богатой, но холодной была просторная квартира ее мужа, и чем больше укреплялась народная власть, тем хуже шли дела у богатой некогда семьи. Привыкнув к легкой, беззаботной жизни, муж чувствовал себя обиженным, ущемленным, идти работать никак не хотел. Жена его на службе была материально ответственной, через ее руки проходили документы и деньги, вот она и совершила подлог, присвоила деньги — не бог весть сколько, но разве в этом дело?