— Чудо ты в перьях, Алиса, — вздохнула Галина, — я бы на твоем месте…
— Стоп, девушки, — поднял руку Сидорин, взывая к тишине, — не будем препираться. Еще раз по порядку. Я рассказал Агафье Ниловне, кто и почему интересуется Николаем Петровичем Богдановым. Когда мы прощались, она вышла и протянула мне рулон. Знаете, что мне сказала эта мудрая женщина? Берите, говорит и подарите той девочке. Раз ей в душу Николай Петрович со своими картинами запал, значит, хороший она человек. Так ей и передайте. Честное слово, — продолжал Асинкрит, — я тоже отказываться начал, что-то про родственников говорить, про ценность картины. Улыбнулась Агафья Ниловна, она вообще — удивительная: ум ясный, душа светлая, хотя и физически немощна. Кажется, она совершенно лишена чувства злобы, ненависти… Так вот, улыбнулась Агафья Ниловна в ответ и молвит, тихо так: «Сынок, для меня ценность картины — в том, человеке, что ее рисовал, в том, что я на ней молодая, с подругой сердечной своей. Николая Петровича больше нет, Анечки тоже, скоро и меня не станет. А родственники… Много их у меня — дети, внуки, правнуки. Кому-то одному подарю — другие обижаться будут. Нет уж, бери картину и вези той девушке». Что я и сделал, Елизавета Михайловна. Захотите в музей картину отдать — воля ваша. Захотите продать — тоже право имеете. Ну что, Галина, — уже обращаясь к Глазуновой спросил, закончив свою речь, Асинкрит, — убедительно?
— Сильно, — похвалила та. — Вот что значит мужская логика.
— Если она сама… — было видно, что внутри Толстиковой еще идет борьба, — это другое дело… Асинкрит, спасибо вам.
— Да уж ладно…
— Нет, правда, я думала, что больше никогда не смогу радоваться, а тут такая радость…
— А ты думала, почему он так сиял, когда пришел? — Галина была счастлива за подругу. Она хотела предложить Алисе поцеловать Сидорина в щеку, но решила все-таки смолчать. А Толстикова продолжала благодарить:
— Только не смейтесь, Асинкрит, но я чувствую себя как маленькая девочка, к которой пришел Дед Мороз.
Но Сидорин был сама скромность, хотя глаза выдавали его состояние:
— Что вы, я не волшебник, а только учусь…
— Учись, Асинкрит, учись, — похлопала друга по плечу Галина, — может, и ко мне заглянешь… с подарочком.
— Ребята, так у меня теперь цель в жизни появилась, — по-детски простодушно сказала Лиза.
— Правильно, у тебя раньше коровы не было, потому ты и была такая…
— Галка, я серьезно. Да ну тебя. Ведь Богданова надо людям возвратить. Он… он замечательный и совершенно несправедливо забытый.
— Правильно, — посерьезнела Глазунова, — Любаша из больницы выйдет — статью про находку напишет…