Глава тринадцатая.
Кое-что о ежиках.
— Анекдот вспомнила, рассказать?
Глазунова и Толстикова сидели в кофейне, обеденный перерыв у Лизы подходил к концу, а Галине только-только предстояло «заступить на вахту», как она сама любила выражаться, — на втором этаже городской поликлиники ее ждал кабинет участкового терапевта.
Галина вдоволь отвела душу в разговоре с подругой. Женщину повело на воспоминания. Поэтому сегодня Толстикова узнала о своей собеседнице, как, впрочем, о Вадиме Петровиче и Асинкрите Васильевиче много нового.
— Расскажи, а то, чувствую, мне сегодня опять битый час предстоит печальные баллады Плошкина-Озерского слушать.
— Только анекдот того… не очень.
— Давай, какой есть.
— Заяц выходит на полянку. Смотрит, — Галина перешла на шепот, — полна поляна ежиков. Они «паровозиком» выстроились и… короче понимаешь.
— Не понимаю…
— Глупая, — Глазунова посмотрела по сторонам, — любовью занимаются.
— А… Только при чем здесь «паровозик»?
— Слушай, Алиса, у тебя есть воображение? В цепочку они выстроились и… понимаешь?
— То есть, все? — Толстикова засмеялась. — Дошло.
— Слава Богу. Делают они это, значит, «паровозиком», а тот ежик, который первый, орет во всю глотку: «Замкнули круг! Замкнули круг!»
— Потому что, он…
— Ну да!
Подруги смеялись от души, забыв об окружающих. Глазунова легла животом на столик, а Толстикова в позе розеновского мыслителя только и могла вымолвить:
— Е-ежи-ки…
— Да. Замкнуть… говорит, приказываю… черти… ой не могу!
— Бедный ежик…
— А они не замыкают.
— Не до этого…
Новый взрыв смеха.
— Давно я так, Галинка, не смеялась, — Толстикова вытерла слезы.
— Ну и хорошо. Я словно прежнюю Алису увидела. А то ходит вся насупленная, на людей волчонком глядит.
— Кем?
— Ну, волчонком. Образ у меня такой сложился.
— Не надо мне таких образов… Кстати, если б здесь сидел твой муж и все слушал…
— Ты про анекдот или вообще про все?
— Вообще про все.
— Не приведи, Господи. Он у меня и так что-то комплексовать начал…
— А ты его бодифлексом не пробовала?
— Это идея. Представляешь, Вадькину физиономию, когда он резко воздух выдохнет: «пах!» Глаза вытаращит…
— Ой, Галка, молчи… не могу.
Смех стал еще громче.
— Алис, представляешь, живот втянет…
— Ой, не могу… Попытается втянуть…
— Ни дать, ни взять ежик…
— Первый… Фи, Галька, какие мы с тобой бессовестные.