— Тетя, очень рада. Мы будем гулять, ходить на концерты, спектакли, я познакомлю тебя с интересными людьми. Например, с Романовским.
— А кто он?
— Психотерапевт.
— Я здорова.
— Речь о другом. Представь себе увлеченного работой человека — ему даже поесть некогда…
— Правда?
— Абсолютная. А грязен, прости Господи. Вдовец, позаботиться о нем некому. Почти запаршивел.
Светлана Викторовна оживилась еще больше.
— Тогда другое дело. Но пообещай мне только одно.
— Хорошо, пообещаю, но только если это не связано с Болотовым.
— Не связано. Каждое утро мы будем вместе делать калмыцкую йогу.
— Тетушка, ты у меня прелесть. Ради тебя хоть на уши встану.
Поздно вечером, когда Светлана Викторовна уснула, сделав перед этим звуковую гимнастику, которая заключалась в том, что долго и обязательно с улыбкой на лице тянуть до посинения сначала «и-и-и», затем «а-а-а», а в конце «о-и-о-и», Лиза позвонила Глазуновой.
— Ну и денек, — пожаловалась она подруге.
— Главное, не упирайся, — посоветовала та, выслушав Толстикову. — Как в лифте с насильником — расслабься и получи удовольствие. Невезуха — это та же волна. Будешь дергаться, махать руками — может покалечить. А ляжешь на дно — и все обойдется. Пройдет волна, обязательно пройдет.
В свою очередь, Галина рассказала о новостях из Обнинска, где ожидала операции Братищева, попросила подтянуть девчат по русскому, особенно Олю, которую мамины беды выбили из колеи.
Подруги уже собирались прощаться, как Лиза вспомнила.
— Да, Галочка, у меня к тебе просьба.
— Слушаю.
— Помнишь, тогда, у вас врач один был. Коллега Вадима Петровича.
— Конечно, помню. Романовский.
— Он, кажется, вдовец?
— Точно. Ой, Алиска, неужто запала? Хотя двадцать пять лет разницы…
— Брось ерунду говорить. Хочу его с тетушкой познакомить.
— А что, неплохая мысль. Что-нибудь придумаю.
— Видишь ли, здесь тонкость одна есть…
В трубке раздался смех.
— Кажется, поняла. Ты мне как-то рассказывала. Чтобы добиться успеха у Светланы Викторовны, надо быть…
— Правильно, чем помятее и грязнее, тем лучше.
— Задачу ты мне задала: Сергей Кириллович чистюля каких свет не видывал.
— Надо же… а как он питается?
— По часам. Автомат, а не человек.
— Вот влипла. Может, ему моя тетушка не понравится?
— На попятную пошла? Нет, Алиска, не выйдет. Ничего, придумаем что-нибудь. Если честно, мне жаль Сергея Кирилловича. Без Татьяны в нем что-то потухло. Глядишь, и вернет его Светлана Викторовна к жизни. Кстати, муж у нее кто был — еврей или немец?
— Немец. А что?
— Теперь понимаю, откуда ее проблемы. Педант был, небось, и чистюля. У каждой вещи — свое место, ни сантиметра в сторону. Вот она в какой-то степени свихнулась. Притаскивает домой чушек, отмывает их, ставит на место.